Бернгард Рогге - Рейдер «Атлантис». Самый результативный корабль германского ВМФ. 1939-1941

Я велел поднять откидные борта, но приказа открыть огонь не отдавал. С расстояния 50 метров наш прожектор ярко высветил вероятную мишень; мы сразу же отметили для себя то обстоятельство, что у корабельного орудия никого не было, а также обратили внимание на черную дымовую трубу с большой красной буквой «К».

Мы просигналили фонарем: «Немедленно лечь в дрейф. Рацией не пользоваться. Чье судно?»

Последовал ответ: «Тедди», Осло. Что вам нужно?»

«Вас подвергнут досмотру», – ответил я.

С танкера просигналили: «Хорошо».

«Пользоваться радиосвязью запрещено», – повторил я.

После паузы последовал вопрос: «Мы можем продолжать следовать своим курсом?»

«Кто вы?» – запросили с танкера и получили ответ: «Британский военный корабль «Антенор»[21].

Танкер дал три долгих гудка в знак того, что они застопорили ход; орудие оставалось зачехленным. Моя абордажная команда бросилась готовиться к спуску на воду.

Я выбрал название британского вспомогательного крейсера, потому что он своими обводами напоминал «Атлантис», и я надеялся сохранить обман до того момента, когда абордажная команда поднимется на борт и не даст противнику возможности послать сигнал SOS. Экипаж танкера не предпринял никаких попыток спустить трап. Норвежцев слепил луч прожектора, и только когда мои люди были уже на борту, они поняли, с кем их свела судьба. Но было уже поздно.

«Тедди», судно водоизмещением 6748 тонн, следовало из Абадана в Сингапур, имея на борту 10 тысяч тонн машинного масла. Я послал на борт этого танкера призовой экипаж под командой младшего лейтенанта Брауэра и велел ему ожидать нас в точке рандеву примерно в 800 километрах к югу. Норвежский капитан Торлуткен сообщил, что в его бункерах содержится 500 тонн дизельного топлива, но я отложил решение этого вопроса на более поздний срок и уж тогда намеревался сделать выбор – то ли перебросить это горючее на борт «Атлантиса» для собственных нужд, то ли отправить в качестве приза в Японию; видимость в тот момент была очень плохой, чтобы начать перекачку топлива, и мне не хотелось, чтобы меня застали врасплох. Луна скрылась за тучами, и от частых порывов дождя ночной мрак еще больше сгустился. В таких условиях обоим судам стало трудно маневрировать. К тому же первый из отправленных нами катеров получил повреждение – на винт намоталась якорная цепь, – и его пришлось взять на буксир второму катеру; но когда эта операция была завершена, у второго катера вышел из строя руль на пути к танкеру, с которого команда катера собиралась снять оставшихся норвежцев. Попытка править рулем при помощи канатов не увенчалась успехом, и нам пришлось спустить на воду еще один катер, чтобы доставить приказ экипажу призового судна и привести обратно первый катер.

Захваченный танкер был отправлен в квадрат «Мангры» чуть южнее экватора, где мы должны были вновь встретиться после того, как совершим вылазку в Бенгальский залив. Я также решил, что мы заберем с танкера дизельное топливо и 1000 тонн машинного масла, а затем потопим корабль. Я принял это решение, когда понял, что 500 тонн дизельного топлива с танкера «Тедди» помогут «Атлантису» продержаться еще два месяца. Необходимость сохранять свою независимость представляла собой задачу первостепенной важности. Это было гораздо важнее, чем оставить «Тедди» в качестве резерва для «Ориона», сжигавшего тонны машинного масла и дизельного топлива. Должен добавить, что на мое решение в основном повлияло полное отсутствие каких бы то ни было обстоятельных директив Морского штаба и кодовых групп для передачи сообщений о захвате танкеров, а также проявленная близорукость в организации обоюдного снабжения между дизельными рейдерами, которые нуждаются в топливе и смазке.

Почти одновременно с нами «Пингвин» захватил австралийский танкер, перевозивший 10 тысяч тонн дизельного топлива. Поскольку для передачи сообщений о танкерах не имелось специального кода, то «Пингвин» попросту передал, что бункеры захваченного судна заполнены доверху. Если бы они сообщили, что «в наличии имеется 10 тысяч тонн дизельного топлива», я бы знал, что у «Пингвина» хватает топлива для «Атлантиса», и не нужно было бы топить «Тедди»; танкер можно было бы передать «Ориону» в качестве заправщика или отправить в Японию.

В течение суток мы добились очередного успеха. Стартовав в хорошую погоду, гидросамолет вернулся, и пилот доложил, что к северу от «Атлантиса» замечено судно, следующее курсом на восток. Я тотчас лег на соответствующий курс, с тем чтобы с наступлением темноты поравняться с неизвестным судном. Мы шли на полной скорости, и, когда внезапно, как это всегда бывает в тропиках, спустилась ночь, противник появился, как и было запланировано. Взошла луна, и при ее свете мы смогли распознать судно – это был еще один большой танкер. Но луна высветила и «Атлантис», и едва мы приблизились, как танкер резко отвернул от нас и принялся лихорадочно передавать: «QQQ – QQQ – QQQ – координаты 2°34' северной широты, 70°56' восточной долготы. «Оле Якоб». Нас преследует неизвестное судно». «Оле Якоб» оказался еще одним норвежским танкером. Я был полон решимости во что бы то ни стало завладеть этой добычей. Мне было ясно, что если отдам приказ открыть огонь из орудий, то цель будет охвачена пламенем за считаные секунды, и груз, который мог оказаться как нельзя более кстати для машин «Атлантиса», будет для нас потерян. Мы должны были попытаться взять танкер на абордаж и силой принудить их сдаться. Но прежде чем пойти на эту крайнюю меру, противника – как и в случае с «Тедди» – следовало обмануть и успокоить. Для этого нужно было обменяться сигналами; с этой целью с борта «Атлантиса» просигналили фонарем, что наше судно – это британский военный корабль «Антенор».

«Прекратите преследование», – отреагировал танкер.

Мы вновь и вновь посылали запрос, пока не получили ответ: «Норвежский танкер».

«Остановитесь. Я хочу осмотреть судно», – передали с борта «Атлантиса».

«Принято».

«На связи британский военный корабль «Антенор».

«Оле Якоб». Все в порядке, застопорили ход».

Но, несмотря на то что танкер действительно лег в дрейф, он продолжал передавать сигнал QQQ на волне 600 метров, добавляя: «Остановлен неизвестным судном».

Мы зашли в корму «Оле Якоба», и наш катер уже висел наготове на шлюпбалках. Мой помощник Мор и штурман Каменц находились на катере вместе с десятью матросами из абордажной команды, которые спрятались под брезентом. Мор натянул поверх немецкой формы британский китель, чтобы противник как можно дольше оставался в неведении. Катер спустили на воду, и суденышко зашлепало к танкеру. Норвежцам были видны только два офицера и рулевой, но они не могли видеть укрытых брезентом матросов, вооруженных до зубов – пальцы на спусковых крючках пистолетов и ручные гранаты за поясом. Море было спокойным, если не считать накатывающейся с юга мерной зыби, на которой покачивались катер вместе с танкером. По мере сближения катера с танкером наши офицеры заметили ряд голов, торчащих над поручнями и с подозрением глазевших на них. Вспыхнула дуговая лампа и высветила орудие на танкере и матросов в стальных касках, стоявших позади него. Орудие было угрожающе наведено на «Атлантис». Успех всей операции висел на волоске. Когда на него упал луч света, Мор ослепил норвежцев своим фонарем. Катер, качаясь на волнах, ударялся о высокий корпус танкера. В средней части судна сгрудилась группа людей – по всей вероятности, офицеры корабля. В свете лампы блестели стволы винтовок – они явно предназначались для того, чтобы не пускать никого на борт. Кто-то крикнул: «Вы англичане?» Мор в ответ выдал на английском нечто невразумительное. Фразу заглушил скрип трущихся друг о друга бортов катера и корабля. Лампа продолжала освещать внутренность катера, но брезент ничем не выдавал присутствия матросов под ним, а норвежцев по-прежнему слепил фонарь Мора. Катер покачивался на волнах, подобно люльке, то спускаясь ниже ватерлинии танкера, то поднимаясь до самых поручней.