Александр Нильский - Закулисная хроника

— Штеллер?! Гм!.. Так я его не знаю… В первый раз слышу такую фамилию и в первый раз вижу его…

— Как же вы ему сказали, что знавали его мальчишкой?

— Какой ты чудак! Я тебя не понял… Григоровича-то действительно я знаю еще мальчишкой, а про этого никогда и не слыхивал. Впрочем, знаешь что, пьеса его очень недурна…

— Вы его сконфузили!

— Ничего, он должен был понять, что я обознался, — спокойно закончил Сосницкий и отправился в партер досматривать спектакль.

Сосницкий, продолжая служить на сцене, дожил до своего 60-летняго юбилея. Его праздновали 1-го апреля 1871 года, в его бенефис, в Александринском театре; спектакль составлен был из 2-го акта «Ревизора», сцен оперы Глинки «Жизнь за царя», Тургеневской одноактной комедии «Завтрак у предводителя» и большого дивертиссемента. Эхо празднество, несмотря на присутствие самого государя императора Александра Николаевича, его царской награды юбиляру, состоявшей в пожаловании тут же в спектакле брильянтового украшения на имевшуюся и Сосницкого золотую медаль, всеобщие приветствия и овации, прошло далеко не так весело и торжественно, как при его пятидесятилетнем празднике.

Это произошло потому, что маститый ветеран за это время успел до того состариться и одряхлеть, что тяжело и больно было видеть этого талантливейшего артиста, едва говорившего и слышавшего на сцене, когда он вышел Городничим во 2-м акте «Ревизора».

Кроме этого, распорядители бенефиса назначили такую несоразмерно высокую плату за места в театре, что сбор не превысил 2.337 рублей, и зал был на половину пустой.

Сосницкий, несмотря на преклонные лета и очевидное разрушение своего здоровья, не допускал мысли о скорой кончине. В доказательство можно припомнить его ответ государю Александру Николаевичу, когда император, пожелав осчастливить старика, удостоил пожаловать к нему в уборную и, протянув руку, милостиво проговорил: «Поздравляю тебя и сердечно желаю дожить до семидесятилетнего юбилея!».

На это Сосницкий, заплакав и низко кланяясь, ответил: «Бог даст веку, доживем, ваше императорское величество, никто как Бог!». После этого юбилея он прожил недолго, не переставая изредка появляться на сцене, при чем едва слышал и говорил. Последняя роль его была в пьесе Минаева «Либерал», он играл в ней едва движущегося старика.

Скончавшись единственно от своей старости, И. И. Сосницкий оставил по себе незабвенную память в летописи русского театра, как великий художник, талантливейший актер и редкий, примерный учитель артистов, в сердцах же всех знавших его лично он навсегда останется добрейшим и душевным человеком. 18-го февраля нынешнего года минуло ровно сто лет со дня рождения этого знаменитого художника-актера. В этот знаменательный день мне припомнились стихи Рафаила Михаиловича Зотова, которые последний прислал Сосницкому, в день его рождения в 1851 году; не могу не включить их сюда для тех, кому эти стихи незнакомы:

В этот день родился ты,Добрый друг, артист наш славный.И достиг до высотыОбразцовой и прекрасной.

С малолетства знаменитВетеран полустолетний,Славой юною блесиитНа тебе венок бессмертный.

Ты полвека славен был…Ты, любимец Аполлона,Образцом другим служил,Взыскан милостями трона.

Русской публики кумир,Вкуса тонкий наставитель,Твой наставник — Божий мир,Ты же многих был учитель.

Так красуйся, процветайДолго славным дарованьем!Научай и восхищайАртистическим призваньем!

В честь таланта и добра,Круг друзей твоих исправныйВ честь тебе, артист наш славный,Дружно возгласит ура!!!.

XVI

В. В. Измайлов. — Отношения к нему Сосницкого. — Ученики драматического искусства. — Начало моего знакомства с Измайловым. — Отъезд на гастроли. — Отставка Измаилова. — Его пагубная страсть.

В числе гостей, часто посещавших Сосницкого, был наш помощник режиссера Василий Васильевич Измайлов, года два тому назад умерший в бедности, которая была следствием его невоздержной жизни.

Измайлов слыл за главного любимца Ивана Ивановича. Он сумел так расположить к себе старика, что тот серьезно верил в его преподавательские способности и посылал к нему обучаться драматическому искусству всех, являвшихся за этим к нему самому.

— Ступайте-ка, мой друг, — так говорил Сосницкий каждому просителю, — в Коломну, к одному молодому человеку. Вот его адрес. Он очень сведущ по этой части. Вы скажите, что я вас прислал, и он станет хорошо с вами заниматься, а главное за свои уроки он возьмет очень недорого. Меня же, старика, уж вы извините, я слишком занят по службе.

Конечно, после такой аттестации, любитель драматического искусства отправлялся к Измайлову, который устраивал ему официальный прием и после легкой проэкзаменовки, с видом глубокомысленного профессора, говорил:

— Извольте, я готов вас учить, но предупреждаю, что беру за урок никак не меньше двух рублей, и при непременном условии, чтобы эти уроки были как можно чаще. Иначе я не берусь отвечать за ваши успехи.

Некоторые мученики страсти, конечно, этому повиновались.

Измайлов был величайшим комиком в жизни, причем был не лишен наблюдательности и остроумия. Все эти качества впервые открыл в нем я. Таким образом, честь возведения его «до степеней известных» принадлежит мне, популяризировавшему его в артистическом кружке и перезнакомившему его со всеми закулисными деятелями, раньше его службы при Александринском театре. Через меня он сошелся и с Сосницким.

Мое знакомство с Василием Васильевичем началось со времени моего пребывания в театральном училище, когда я проживал в отдельной комнате с покойным певцом русской оперы Васильевым 2-м. Наша комната выходила в коридор, который вел в церковь.

По воскресеньям, во время обедни, у нас обыкновенно бывало немало гостей, заходивших из церкви покурить и «поболтать». Конечно, в большинстве это была молодежь.

Как-то в один из таких праздничных визитов один из товарищей привел к нам Измайлова, в то время еще очень молодого человека, отличавшегося, как про него говорили, «нескладной физиономией», Его и без того некрасивое лицо портил громадный нос, который им беспрестанно начинялся нюхательным табаком. Эту привычку он усвоил с ранней юности. На голове Измайлова торчали вихрами густые, жесткие, рыжеватые волосы; маленькими, всегда снующими из стороны в сторону, глазами он никогда не смотрел прямо на собеседника, а длинными, красными и всегда холодными руками, не гармонировавшими с его небольшим ростом, Василий Васильевич возбуждал неприятное ощущение у всякого, отвечавшего ему рукопожатием.