Матвей Песковский - Александр Васильевич Суворов. Его жизнь и военная деятельность

Скоро наступила ночь и закутала туманом русских и французов. Тогда русским велено было спуститься вниз без всякого шума. А так как спуск был очень крут, то большинство скатывалось сидя. Таким образом у подошвы горы были выстроены войска, которые затем, дав ружейный залп, бросились в штыки с криком “ура” на невидимого врага. Прежде чем французы успели опомниться, они были смяты, опрокинуты и обратились в бегство. Генерал Лекурб, командовавший С.-Готардским отрядом, воспользовался ночной темнотой, побросав все орудия в Рейсу, перебрался через дикий горный хребет Бетиберг (7 800 футов) и утром расположился на пути Суворова у деревни Гешенен. Действительно, Суворов на следующий же день боя, в 6 часов утра, отправился в том же направлении, вниз по Рейсе. В расстоянии около версты дорога по правому берегу врезается в утес, отвесно спускающийся к реке, так что для сообщения в скале пробит туннель Урнер-Лох, в 80 аршин длины и 4 аршина ширины. За ним, ниже по течению, дорога лепится по отвесной стене, словно карниз, и круто спускается к Чертову мосту, над пропастью на высоте 75 футов от воды, около 30 аршин длиной. Путь через мост и Урнер-Лох при самой даже слабой защите легко сделать непроходимым. Но ввиду этого были предприняты следующие смелые и остроумные меры. В помощь к атаке с фронта произведены два обходных движения: одно (в 300 человек) – вправо, в горы над Урнер-Лохом, в целину, даже без следов тропинки; другое (в 200 человек) – через каменистое ложе Рейсы, со спуском и подъемом по скалистым, почти отвесным берегам, вброд по ледяной воде до колена или по пояс, при необычайной быстроте течения. Добравшись до левого берега, люди стали карабкаться по крутизнам, на вид совершенно неприступным. На подмогу им был послан целый батальон. Но в это время закончился уже и обход через Урнер-Лох. Французы, изумленные этим, отступили с такой поспешностью, что не успели даже разрушить моста, а повредили лишь одну из его арок. Повреждение немедленно было исправлено при помощи досок и бревен ближайшего разобранного сарая, а равно – и офицерских шарфов, употребленных на первых порах для скрепления. Теперь здесь – памятник, открытый в сентябре 1898 года.

Преследуя французов по пятам, русские войска отбросили Лекурба за Альторф. Но здесь Суворова ожидал жестокий удар: ему пришлось убедиться воочию в безусловной неосуществимости принятого им плана кампании, так как он был основан на дутых данных, не существующих в действительности. По плану, например, обязательный путь лежал из Альторфа на Швиц будто бы по “береговой дороге” Люцернского озера, которой, в действительности, вовсе не существовало. Озеро же находилось в распоряжении французов. Значит в Альторфе, по милости австрийских составителей плана кампании, Суворов, что называется, был приперт к стене...

Глубоко изумленный и оскорбленный этим вероломным предательством, он, тем не менее, без колебаний и сомнений принял окончательное решение – подвигаться вперед во что бы то ни стало, придерживаясь, в общем, однажды установленного плана, связавшего его с отрядами ранее находившихся в Швейцарии войск. Оставаясь верным этому плану, Суворов, несмотря на все затруднения и препятствия, опоздал только на один день. Он ничего не знал о катастрофе, постигшей уже в это время отряд Корсакова, а потому и решил немедленно же отправиться к Швицу, как было установлено. Для этого ему пришлось избрать такой путь, которым не двигалась ни одна армия в мире ни до, ни после него. Это – ничтожнейшая горная тропинка, не везде даже заметная, через Росштокский хребет к деревне Мутен.

В продовольствии была крутая нужда. Что имели при себе и добывали в пути, почти все уже съели. Во вьюках было немного, да и те отстали, а часть их погибла в пропастях. Люди были измучены непривычным переходом; обувь изорвана. Вьючный скот, особенно же лошади, сильно обессилены или даже вовсе брошены по негодности. Суворову было невыразимо тяжело за войска...

Рано утром 16 сентября войска тронулись в путь. Впереди шел Багратион; за ним следовали другие войска; Розенберг прикрывал с тыла; арьергард же его должен был держаться у Альторфа, пока пройдут все отставшие вьюки. Путешествие было невыразимо бедственное. Приходилось двигаться в одиночку, по скользкому пути, взбираясь как бы по ступеням, с трудом вмещавшим подошву ноги. Опасность сорваться и убиться – на каждом шагу. Если не от дождя, то от тумана на высоте облаков одежда была промочена. Дул резкий ветер, пронизывающий насквозь. На привалах голый камень не давал ничего для бивачного огня. Обувь, неприспособленная к горному путешествию, в несколько часов пришла в негодность. Суворов всегда был на виду у солдат. Проезжая как-то мимо солдат, расположившихся на широком месте отдохнуть, промокших, голодных, сумрачных, он затянул песню: “Что с девушкой сделалось, что с красною случилось?” – и мигом оживил всех.

Расстояние между Альторфом и Мутеном около 16 верст; на прохождение же их потребовалось 12 часов. Хвост колонны прибыл туда на другой день к вечеру, а вьюки тянулись еще двое суток. Это – единственный по необычайной трудности путь, почему он и обозначается на многих картах Швейцарии надписью: “Путь Суворова в 1799 году”. Несмотря на ужасные условия перехода потеря людьми была незначительна; в некоторых, например, полках вовсе не было убившихся.

Авангард Багратиона блистательно выполнил свою задачу. Незаметно окружив деревню Мутен, он захватил целиком весь французский пост (150 человек) со всеми его пожитками. Превосходно исполнил также свою трудную задачу и арьергард Розенберга. Дважды атакованный многочисленными французскими войсками, он дал им такой энергический отпор, что вьюки затем беспрепятственно втянулись в горы.

Находясь в Мутенской долине и поджидая подхода всех войск, Суворов 17 сентября собрал необходимые сведения, и результат оказался весьма плачевным. Корпус Корсакова и австрийский отряд Готца поочередно разбиты 14 – 15 сентября и далеко отброшены. По меткому выражению офицеров, это поражение нанесено вовсе не неприятелем, а собственными генералами, не сумевшими даже действовать заодно для отпора неприятелю. Готце был убит в начале сражения. Другие австрийские отряды (Елачича и Линкена), у которых было достаточно войска, чтобы самостоятельно посчитаться с неприятелем, не примкнули ни к Корсакову, ни к Готце, не соединились между собой, а постыдно ретировались, не предприняв ровно ничего, чтобы соединиться с Суворовым, даже не предуведомив его о себе, чтобы он не рассчитывал ни на какую поддержку и помощь с их стороны.