Георг Конрат - Немецкие диверсанты. Спецоперации на Восточном фронте. 1941–1942

Переглянувшись, мы с Вилли усмехнулись. Сейчас мы были в безопасности и могли спокойно отдохнуть. Выставив патруль из нескольких человек, остальные разбили лагерь, выбрав слегка наклонную местность, где установили пулеметы. Даже запах пороха и дым, близость смерти не могли перебороть желание заснуть. Я собирался поспать пару часов, но события двух прошедших дней так повлияли на мою психику, что я отключился на неопределенный период, на какое-то время выпав из реальности. Проснувшись и обнаружив вокруг себя полную тишину, я определил по солнцу, что сейчас где-то около полудня. На несколько коротких мгновений я совсем забыл, что идет война, но, едва поднявшись и сев, осознал, что произошло. Вокруг меня стояли обожженные деревья, танки, разбросанные и иногда перевернутые по всему полю, живо напоминали о событиях минувших дней. Тела в серо-зеленых и желто-коричневых формах были разбросаны повсюду. Это то, что еще совсем недавно было живыми людьми: солдатами немецкой и русской пехоты. Мертвые лежали везде. Тела и то, что от них осталось, были изуродованы и порой навалены друг на друга. Смерть не щадила ни чужих, ни своих. Дальше я увидел то, что особенно впечатлило меня. Часть ноги, оторванная чуть выше колена, зацепилась куском оборванной ткани от формы и сейчас висела на ветке, раскачиваясь прямо передо мной. Я содрогнулся и вскочил на ноги, ведомый одним-единственным желанием: уехать с этого места, и чем быстрее, тем лучше.

Я обнаружил, что вся группа уже в сборе и готова к дороге. Кивнув им, ничего не говоря, я поспешил в самое начало колонны, где располагались сразу три полевые кухни. Там я надеялся найти остальных солдат.

Они сновали туда и обратно. Все были чем-то заняты и похожи на бобров, но только никто не работал. Половина из них орали песни. Очевидно, это был особенный день для них. Дивизия «Гроссдойчланд» выделила по две бутылки вина на человека, и именно по этой причине Вилли отправил меня спать так далеко. Подойдя ко мне и держа бутылку в руке, я прочитал легкое опасение в его глазах.

– Георг, – произнес он торопливо. – Я специально отправил ребят подальше, на кухню, чтобы не тревожить тебя.

– Очень любезно с твоей стороны, – ответил я.

Он ткнул меня в ребра и произнес весело:

– «Гроссдойчланд» устраивает для нас вечеринку. – И, подмигнув, словно хитрый лис, добавил, голосом, выдававшим то, что он порядочно выпил: – Тут и для тебя оставлена пара бутылочек.

Вообще-то я должен был разозлиться, но не мог. За это время Вилли, будучи моим земляком, стал не просто моим лучшим товарищем, теперь он был для меня родным братом. Как мог я ругаться, если, будь я на его месте, поступил бы так же.

– Хорошо, где они?

Открыв одну из бутылок, он наполнил свою полевую кружку и буквально влил вино в меня.

– Запомни, – воскликнул он, – вино улучшает кровообращение!

Он наполнил еще одну кружку, и я снова выпил залпом. Тут он внезапно вспомнил, что уже время обеда. Я поинтересовался, что сегодня готовили.

– Сегодня у нас гороховая каша со свининой! – прокричал Вилли.

Получив свою порцию, я набросился на еду. Это было мое любимое блюдо, к счастью, потому что именно его нам давали буквально через день. А сегодня, может, потому, что я выпил вина, или оттого, что со вчерашнего дня у меня во рту не было маковой росинки, оно показалось мне особенно вкусным, и я дважды просил добавки. Другие ребята уже поели. Вилли сказал, что они предпочли сначала пообедать, а уж потом выпить, а те, кто сейчас на карауле, перекусят прямо на дороге.

– Какое количество техники исправно и можно перевозить? – спросил я Вилли.

– Все, кроме девяти штурмовых орудий. Остальную технику можно не торопясь переправить в Таурогген.

Больше не было смысла оставаться здесь, и я приказал Вилли готовиться к отправлению, добавив:

– На этот раз, старина, я поеду вместе с тобой во главе колонны.

– Ты смеешься! – воскликнул он. – Не верю своим ушам! В прошлый раз я чуть с ума не сошел от скуки, слушая Фукса всю дорогу. Здоров он врать, скажу я тебе. Знаешь, единственное, о чем он говорит, – это о девчонках.

Колонна двигалась медленно в сторону Тауроггена. На первом сиденье находились мы с Вилли, а сзади – Фукс.

Одного мотоциклиста, сопровождавшего колонну, мы отправили в Таурогген, чтобы тот успел доложить о прибытии колонны, и для нас уже готовили место, где мы бы могли припарковаться. Он уже растворился в облаке пыли, когда мы в тягостном настроении выехали на главную дорогу. Теперь состояние у всех было подавленным. Проезжая ферму за фермой, мы наблюдали одну и ту же картину пожаров и разрушений. Повсюду лежали тела местных жителей и убитые животные. Но даже тогда те из фермеров, кто остался в живых, радовались, что они могут чувствовать себя свободными людьми. И, глядя на них, я понял, что не нужно возвращаться, а, наоборот, надо идти вперед, но существовал приказ, и ни я, ни кто другой не мог нарушить его.

Около семи часов вдалеке показался Таурогген. Видневшиеся трубы да галька на дороге – вот все, что, казалось, осталось от города. Слева от нас, прямо перед въездом в город, я увидел огромный лагерь и, подъехав ближе, понял, что это русские пленные. Люди, находившиеся там, выглядели уставшими и потерянными. Я покачал головой, начиная смиряться с мыслью, что это реальная война. Если Германия и делала какие-то ошибки, то одной из них было то, что в данный момент мы оказались на этой дороге. Но ситуация складывалась в нашу пользу, и я благодарил Бога за то, что фортуна улыбалась нам. Мне не приходило в голову, что карты могут лечь по-другому и мы окажемся на их месте.

Мы въехали в город и выехали на улицу, куда заранее посланный водитель направил нас. Вилли толкнул меня в бок:

– Помнишь эту улицу?

Я кивнул. Как бы мне этого ни хотелось, я помнил эту улицу превосходно. Улица Витауто являлась не тем местом, которое можно так просто выбросить из головы. Мы въехали на рыночную площадь, и, остановив машину и выглянув из окна, я спросил у сопровождавшего:

– Здесь мы остановимся на ночь?

– Так точно, капитан.

Я велел Вилли выбрать деревья, под которыми можно будет расположить технику таким образом, чтобы она была закамуфлирована. Я знал, что должен доложить о нашем прибытии, но чувствовал, что пока еще полно времени. Во-первых, я убедился в безопасности нашего расположения и велел своему водителю встать под широким деревом. Затем я пошел проверить обстановку в отрядах. Выпитое вино опять пробудило во мне аппетит, и, так как подошло время ужина и у повара уже все было готово, я решил сначала поесть, а потом отрапортовать о прибытии подразделения.

Получив на кухне свою порцию, я пошел и сел среди ребят. Как обычно, мы болтали и смеялись, рассказывая веселые байки, так что война забылась, словно и не начиналась. В болтовне время летело незаметно, и едва я закончил рассказывать какую-то смешную историю, как перед нами остановилась военная машина. Разговор прервался, и мы, подняв головы, устремили на нее свои взгляды. Три человека, одетые во все черное, вышли из «фольксвагена». На воротничках их формы были четко выгравированы черепа, но не было двух линий в виде молний, означавших принадлежность к войскам лейбштандарта СС Адольфа Гитлера, поэтому я не знал, откуда они. Вид их формы озадачил меня, но определить их звания не составляло труда. У первого из них, высокого брюнета, было лицо самого настоящего убийцы. Если бы он встретился мне в обычной жизни, то наверняка мне бы не о чем было с ним говорить. Двое других были старше по возрасту, но младше по званию. Подъехавшие какое-то время молча обсматривали нас, как бы меряя взглядом, а затем военный, похожий на убийцу, рявкнул: