Наталья Горбачева - Без любви жить нельзя. Рассказы о святых и верующих

Свое православное исповедание я не выпячивала, но и не скрывала, когда дело касалось возможного нарушения заповеди. И директор издательства относился к этому в общем с пониманием. Однажды МихАбра, наверно, осенило свыше, и он сделал мне предложение из ряда вон:

— А напиши-ка ты какую-нибудь книгу, чтобы люди поверили в твоего Бога.

— Один мой знакомый ученый уже написал… Решил, что прочтут ее физики и прям всем физическим сообществом в верующие подадутся, — сказала я, с содроганием вспомнив про книгу Вадима.

— Ну, он ученую книгу написал, а ты давай такую, художественную… — серьезно ответил МихАбр.

Напрасно было дискутировать, доказывая, что Библия давно написана, но много ли верующих? Поэтому ответила:

— Вы тыщу книжек безбожных и безнравственных издадите, а мне предлагаете написать одну, чтобы обезвредить вашу мощнейшую агитацию. Неравны силы-то. Была бы я гигантом мысли… А так, хоть некоторым бы помочь.

Очень удивился МихАбр, что я отказалась. И даже обиделся.

Теперь, предлагая мне работу, он делал превентивное внушение:

— Народ любит секс везде, а не твое ханжество. Давай без этих своих заморочек, ясно?

Имелось в виду мое православное мировоззрение. И приходилось лавировать между мифическими чудовищами Сциллой и Харибдой: и в слове не нагрешить, и написать так, чтобы продавалось… Не идти на поводу невзыскательных вкусов издателей, желающих лишь «делать бабки», и при этом заинтересовать читателей серьезными вещами, популярно рассказанными. Решение подобных задачек со многими неизвестными как раз и прибавляло писательского опыта. Но каждый раз, сдавая книгу в набор, я боялась, что МихАбр «завернет» ее из-за отсутствия пресловутого секса. Долгое время Бог миловал.

От МихАбра в издательстве стонали все, ротация работников происходила каждые два года. Но всегда находились новые соискатели успеха. И издательская машина твердым курсом двигалась в указанном директором направлении.

После каждой книги я тоже хотела уйти от него. Гнет его воли был порой просто невыносим. Но в другом издательстве будет ли лучше? Один мудрый человек сказал мне однажды: сиди на одном месте до тех пор, пока не погонят или станет невыносимо, выжимай из ситуации всё — тогда только и поймешь что-то про жизнь… Гнать меня не гнали, но часто подумывала: невыносимо или можно еще потерпеть? Каторжный литературный труд продолжался. Единственным утешением было высказывание на эту тему знакомого священника: «Зато праздности нет…»

МихАбр любил провести со мной «отеческую» беседу примерно такого содержания.

— Ну как ты живешь? Уму непостижимо. Без мужиков. Без радости. Без денег. Думаешь, потомки поблагодарят? Глупость несусветная. Поверь моему опыту, который, между прочим, вывел тебя, никому не известную дуреху, в люди. А ты что? Красивая девка. Всё киснешь и киснешь. Тьфу, смотреть тошно! — в сердцах плевался МихАбр.

— Да не кисну я… И радуюсь больше, чем вы. По крайней мере, дольше. У меня вечность впереди…

— Понятно! — он махнул рукой, мол, бесполезно разговаривать, много времени у директора издательства отнимаю и начал перебирать какие-то бумажки. — Что с тебя и взять! Наркоманка. Всё пишешь и пишешь… Без этого жить не можешь. Настоящая наркоманка…

— Могу, только зарабатывать деньги по-другому затрудняюсь. Поздняк метаться, как говорят.

— Какие деньги! — МихАбр переходил на ор. — Это ты называешь деньгами?

— Сколько уж платите, — усмехалась я.

— Уж что пишешь… Говорят тебе: пиши дамские романы. Как пирожки пойдут у тебя.

— Да не могу я. Не знаю я этой дамской жизни… Фигню всякую писать…

— А через не могу? — наступал он. — Фигня? Ты не только наркоманка, еще и сильно себе на уме. Как там у вас о гордыне говорится? Смертный грех?

— Как посмотреть… — отбивалась я.

— Найди себе мужика и успокойся. С ума сойдешь со своей религией.

— Это вы с ума сойдете, — выкрикнула я. — У меня еще молитв будете просить.

Метая громы и молнии, МихАбр, чтобы слышно было за стенкой, заорал:

— Пошла вон! С глаз моих долой! И не появляйся больше!

Я знала, что как только он придумает для меня что-нибудь новенькое, вызовет к себе через секретаршу, и к этим разгонам даже привыкла. Хотя, конечно, каждый раз трясло. Бил он по самым больным местам.

И вот этому-то деспоту я решила подарить икону Михаила Архангела. Мысль была наверняка не моя, но внушенная сверху. Несколько дней прошло в раздумьях — как преподнести икону, когда подарить, на каком основании… «Когда» разрешилось в день покупки иконы: позвонила секретарша и вызвала к МихАбру точно в архангельский день. Считай — знак свыше и начинай готовиться к «отеческому» наставлению и какому-нибудь сюрпризу. Если разговор закончится скандалом, то, конечно, икону не получит, а если поговорим по-людски — тогда по обстоятельствам… Основание для подарка? В знак благодарности и признательности, что заметил «девочку с улицы». Правда, в последующие несколько лет жизни в космическом темпе — две-три книги в год — работа была на износ и времени не оставалось ни на что. Но книги-то написаны и изданы, а я поверила в себя. Талант в землю не зарыла — исключительно благодаря ему. Сколько раз я хотела бросить свое писательство, но МихАбр жестко и авторитарно каждый раз умел заставить меня писать и не сойти с дистанции.

Другой вопрос, примет ли он, еврей, икону. Но должен же он знать, что в контексте Ветхого Завета Архистратиг Михаил есть глава ангельского воинства и защитник народа Израиля…

В издательство появилась я к концу рабочего дня, откладывая и откладывая свой вынужденный визит.

— Слушай, тебя МихАбр с самого утра ждет, — воскликнула Настя. — Чего так припозднилась?

— Я что, по повестке?

Но Настя ответа моего не слышала, потому что уже звонила ему в кабинет. Дверь изнутри открылась, на пороге стоял МихАбр. Мрачный как туча, он мотнул головой, мол, заходи. Меня прошиб холодный пот, вся жизнь, как в случае смертельной опасности, пронеслась пред глазами…

— Садись. Ты что пришла? — нервничал он, сверля меня глазами из-за своего огромного стола.

— Так вызывали же…

— А… Да, вызывал. Ну как ты? Мужика нашла?

— Только вы в моем сердце, Михаил Абрамович, — ответила я, стараясь быть спокойной: начинается… Сейчас вот встану и уйду. Что этот дядька возомнил о себе?

Я даже привстала.

— Сиди! — приказал он миролюбиво. — Слушай… только тебе одной могу рассказать. Ты же у нас инженер человеческих душ…

— Как выразился острослов Юрий Олеша, а Сталин подхватил, ему понравилось… Спасибо, Михаил Абрамович, за комплимент. Как всегда в точку, — обиделась я.