Цыганская песня: от «Яра» до Парижа - Коллектив авторов
Каким же запомнили его современники?
«Вот портрет Алеши того времени – скромный, но достойный костюм, шейный платок. Во рту – сигарета. Причем всегда. А если берет гитару и начинает петь, то сигарету фильтром вставляет в ухо. И пока поет, дым валит из уха», – смеется актер и коллега певца М. Полищук.
Димитриевич. Концертное фото
Певец Михаил Гулько рассказывал, как после выхода своей дебютной пластинки «Синее небо России» он отправился в столицу Франции:
Одной из целей моего приезда в Париж было увидать легендарного Алешу Димитриевича и вручить ему мою новую кассету. В конце семидесятых в Москве существовало несколько мест, где фарцевали фирменными пластинками, «плитами», – на Ленинском, на Садово-Кудринской и, кажется, на Беговой. Раз по случаю я за 300 рублей приобрел винил Димитриевича. Там еще фотка была – Алеша на фоне стены, исписанной призывами, типа – «Атас, менты!»
Едва услышав голос Димитриевича, я заболел им. Пластинку затер до дыр. Пел песни из его репертуара. Мне очень хотелось забрать диск с собой, но таможня «не дала добро».
Быть рядом и не зайти – подобного поступка я бы себе не простил никогда.
На дворе зима. Одетый по-походному, в меховом тулупе, ушанке, захожу в одно из самых дорогих мест Франции – кабаре «Распутин».
Швейцар в золоченой ливрее распахивает передо мной дверь: «Добро пожаловать, сударь!»
Не успел зайти, оглядеться, как сзади неслышно возник гардеробщик и р-раз! – очень ловко снял с меня шубейку.
Я, признаться, растерялся – ужин в «Распутине», где тарелка борща стоила чуть не сто долларов, не входил в мои планы.
Только хотел заикнуться о цели визита, отворяется дверь зала и навстречу выходит метрдотель, держа перед собою маленький серебряный подносик с крохотной серебряной рюмочкой на нем, а рядом – тонко нарезанная осьмушка соленого огурчика: «Гость дорогой! Милости просим! Выпейте с морозца!» Выпил водочку, закусил и спрашиваю:
– Могу ли я повидать Алешу? Хочу подарить ему свою кассету. – Да, пожалуйста, – отвечают, – сей момент позовем!
Через несколько минут вышел человек невысокого роста, одетый в бледно-розовую косоворотку под горло.
– Здравствуйте, Алеша, меня зовут Миша Гулько, я хотел бы подарить вам свою кассету.
Он взял ее.
– Спасибо, милый, – отвечает очень вежливо, без малейшего акцента. – Давно оттуда? Ну как там наши?
Я понял, что он имеет в виду Россию.
В этот момент его кто-то окликнул, он тепло простился и скрылся в полумраке зала: «Извини, работа!»…
* * *
Алеша Димитриевич был очень невысокого, даже маленького, роста, худощавый. Лицо выразительное, с живыми глазами. Держался с большим достоинством, «царственно», но в то же время дружелюбно, особенно с симпатичными ему людьми. Был очень ловок в движениях, грациозен. А как иначе? Столько лет танцевать, показывать акробатические номера. В молодые годы его фирменным номером было тройное сальто. Певец всю жизнь оставался неграмотным: не умел ни читать, ни писать. Но при этом он был остроумным человеком, с точным и афористичным языком. У певицы Наталии Медведевой, которой довелось поработать с ним, в ее многочисленных публикациях то тут, то там находим воспоминания об Алеше.
В романе «Моя борьба» талантливое перо Медведевой не раз описывало его. Наталья начала работать с Димитриевичем в «Распутине» незадолго до смерти цыганского певца. Это кабаре в ее книге выведено под «псевдонимом» «Разин».
А вот персонажи, населявшие роман, все под своими именами. Кроме Алеши здесь можно встретить Зину и Георгия, других менее известных музыкантов. Про Алешу Медведева пишет очень тепло, что для резкой на суждения и независимой Наталии Георгиевны слегка необычно. Она могла припечатать словом местами жестче своего мужа – писателя Эдуарда Лимонова. Здесь же мы читаем про Димитриевича:
«Он всегда что-то бурчал. Обо всех. С матом, с шуточками. Но незлобиво. Скорее, от старости. От старости же в голове его все смешалось – отступление с Врангелем, Владивосток, Китай и отступление оттуда, в лодках среди горящей воды, “на мне был такой красивый матросский костюмчик!”…»
Или еще:
«Иду от метро к кабаре. Вижу, с другой стороны к нему клошар направляется. Ну, думаю, сейчас тебя погонят. Нет, он вошел. Я за ним. Спускаюсь в вестибюль, а там мой Алеша. Как собачка. Шапка-ушанка на подбородке замусоленными шнурочками завязана. “Я цыган! Мне можно!”»
Этот «портрет», сделанный за несколько дней до смерти, способен вызвать, наверное, жалость. Хотя был у него характер, местами Алеша был властный, резкий. «Какому-то музыканту он “надел” гитару на голову за то, что тот не так аккомпанировал», – пишет певица.
В повести эмигрантского поэта Бориса Поплавского «Домой с небес» запечатлен момент драки главного героя с цыганским певцом, случившейся в ресторане, как водится, из-за femme fatale, и хотя автор не называет имен, другие эмигранты в мемуарах вспоминают эту стычку «цыгана Димитриевича» с Поплавским.
Женщины Алешу любили, причем все они, включая и его супругу француженку Терезу, всегда были гораздо моложе музыканта.
Наталья Медведева и Алеша Димитриевич. Одна из немногих сохранившихся фотографий
О своем знакомстве и жизни с Алешей вдова музыканта вспоминала в интервью М. Райкиной:
Он работал вместе с сестрой Валей в Лондоне: она пела, а он играл на гитаре. Он вообще был великолепный гитарист. А я в Лондоне изучала английский язык. И вот в самолете – он летел в Париж, – я оказалась рядом с сестрой Алеши и ее дочерью. Мы болтали, смеялись, и она вдруг сказала: «О, ты как раз для моего брата создана». А брата я не видела, он сидел отдельно, где-то в первых рядах самолета. Не знаю, почему она так сказала. Может быть, потому, что в то время Алеша был один многие годы, а одинокий мужчина плох для работы. Так считала его сестра. Алеша до меня был женат на русской, а потом женился вот на француженке, то есть на мне…
Бог детей нам с Алешей не дал. Я знала, что вышла замуж за великого мужчину, несмотря на то что он маленького роста. Для русской истории это был большой человек…
Он был свободный, как ветер. «Я свободный человек», – говорил он журналистам, и те делали большие глаза, потому что рядом с ним стояла я. «А кто эта дама сзади вас?» Он смотрел на меня и впроброс так, небрежно: «Моя жена». Вот это
