Жизнь в цвете хаки. Анна и Федор - Ана Ховская
Первым из родни, кроме Таисии и Насти, их навестил Марк, принеся так называемую скатерть на стол: грубоватое белое полотно с оттиском нелепых цветов по краям, сделанных масляной краской по трафарету. Аня удивилась такому подарку, но ничего не сказала, только улыбнулась и кивнула в благодарность. А свекровь принесла старую выщербленную сковородку, правда, вычищенную мелким песком до блеска, сказав, что они дома ею уже не пользуются, может, в хозяйстве сгодится. И Аня нашла ей применение: поставила у будки Сеньки. Больше свекровь ничем их не одарила.
Отец и Нина Ивановна выделили из запасов новые пиалы, эмалированные тарелки, ложки и вилки, две большие чашки для замеса теста на хлеба. Когда Федор увидел, как распорядилась Аня сковородкой, поднял брови, обнял ее и улыбнулся:
– Ничего, жена, обживемся – не такая будет у нас посуда.
Она пожала плечами, ничего не сказав, только грустно вздохнула.
Некоторое время спустя пошли дожди. С одной стороны, это хорошо для урожая в колхозе, и на своем огороде начала вылезать картошка, тыква, кукуруза, растениям требовалась влага. А с другой – начала протекать крыша, которая была просто смазана глиной с соломой, как многие дома в поселке, и надо подставлять всю посуду под ручьи с потолка. Видя разочарованные глаза жены, Федор успокаивал ее, шутил, что такого они еще не испытывали, что на войне было хуже. Пришлось ему покрутиться, доставая в районе рубероид, чтобы накрыть крышу сверху, спасая добро внутри. Как-то обошлось.
Работая так же допоздна, Федор все равно старался приезжать пораньше, но так уж получалось, что Аня оставалась одна, боялась находиться в доме.
Раз, вернувшись домой около полуночи, он увидел ее во дворе сидящей возле собачьей будки с котенком на руках, ужаснулся, вспомнив, что она боится темноты, что нехотя остается одна на весь день. Они поговорили об этом, он предложил пригласить кого-то из знакомых девочек-подростков. Аня подумала и согласилась. Так в их маленькой семье появилась Надя, дочь Марейки, жившей со вторым мужем чуть выше по улице. Надя приходила вечером. Аня хоть стала высыпаться, днем не чувствовала себя разбитой после ночи. И Федору стало спокойнее за нее, хотя он недоумевал: случись что, как могла бы защитить Аню та маленькая девочка.
***
Шура снова родила мальчика, назвали Серегой, как отца. Она не приходила к Ане с Федором, и совсем не показывалась около их усадьбы, как и ее дети. Сергей только изредка днем захаживал к ним, принося нехитрые подарки: то банку молока с фермы, где он продолжал быть сторожем, то кусок мяса со свинофермы, где так же подрабатывал.
Аня наловчилась печь свой хлеб, получались булки пышные. Она делилась ими с отцом и мачехой, когда Нина Ивановна приходила к ней и хвалила за работу. Но к Шуре не испытывала ничего, кроме затаенной горечи и некоторого страха: ведь могли же быть действительно родней, дружить, помогать друг другу.
В поселке стали проводить электричество, так появилась возможность до одиннадцати вечера что-то шить, потому что свет выключался, когда переставал работать генератор в МТМ6. Но и это радовало, спать она долго не ложилась, работая до усталости, отгоняя разные мысли. А позже уставала так, что и засыпала без сил: пришла пора полоть, окучивать картофель. А перед окучиванием как раз и выпала нужда в поливе, то есть прокладка и чистка арыков. Так она познакомилась с Разводным, откуда шла горная вода.
Когда Федор понял, какую оплошность совершил с покупкой усадьбы в том месте, было поздно, приходилось приноравливаться. Аня и знакомилась с жителями в борьбе за воду, пока он был на работе. Нужно поливать посадки на грядках, огород, маленькие плодовые деревца, кустарники, которые добыли из сада, а воду приходилось прогонять почти через весь поселок, что крайне неудобно и неприятно.
В колхозе работать Аня еще не решалась, была занята домашними делами почти весь день. Работы подходящей не предвиделось.
Снова Дуся принесла письмо от Мани. На этот раз новости были более-менее приятными, хотя восторгаться особо нечем. Сестра писала, что деньги получила, приобрела в районе рубероид для крыши, купила ткани на платья дочке, заготовила дров на зиму. Писала, что в село пригнали трактор с плугом, женщин обучали пахать. Аня радовалась, что хоть как-то смогла помочь сестре. С тех пор у нее всегда была так называемая «заначка», так – на всякий случай. И о ней никто не знал.
Она задумывалась: поторопилась с замужеством или нет… Но вспоминая слова-угрозы Шуры, успокаивала себя. Жизнь налаживалась, не хуже, чем у других, но пока ничего непонятно в дальнейшем.
Неожиданным сюрпризом стало посещение – в момент отсутствия мужа – его брата Николая. С ним она еще не была знакома, как и с остальными членами его семьи. Высокий грузноватый мужчина без разрешения степенно вошел в калитку, окинул хмурым взглядом из-под низко опущенных бровей двор, собаку, прошел к крыльцу. Аня, подметавшая дворик, стала столбом около будки задыхающегося в лае Сеньки, от неожиданности не в силах вымолвить ни слова.
– Ну, здравствуй, красавица… В дом-то пустишь?
– Вы кто?– настороженно проговорила она, боясь двинуться с места.– Зачем пришли?
– Вот те раз: родню свою не знаешь?
– Не знаю… первый раз вас вижу. Какая вы мне родня?
– Мужу твоему я братом прихожусь. Деверь, значит, я тебе… Николаем меня зовут.
– Ну тогда входите, если Федин брат. Проходите.
Николай прошел в сени, остановился, оглянувшись на нее, входящую вслед за ним, прошел дальше в комнату. Встал посреди и огляделся.
–Ты, кажется, Анна? Как поживаешь?– бесцеремонно начал он.– Вроде недавно познакомились с братом, а уже окрутила его? Когда успела-то?
– А вы мне претензии предъявляете, что ли? Почему?– не испугалась Аня его слов.
– Как – почему? Незнакомая девица моего брата прибрала к рукам, а я и слова не могу сказать? Так дела не делаются. Я – старший брат, должен все знать в первую очередь. Я вместо отца ему был, в армию провожал, с войны ждал, а он тут, понимаешь, женился и молчит? Кабы мать не сказала, не знали бы… Так дело не пойдет…
Аня не понимала, шутит он или правда на что-то намекает. Она молчала, ожидая, что будет дальше. А тот прошелся в другую комнату, увидел стоящую на столе швейную
