Борис Садовской - Морозные узоры: Стихотворения и письма

ЕКАТЕРИНА ВЕЛИКАЯ

Не в пышном блеске вечной славы,Не в тайнах мудрой тишиныЯ вижу облик величавыйВеликолепныя жены.Не голубая ясность взоров,Не гром победы, не Суворов,Не оды, не Мурза-поэт,Не царскосельские аллеи,Не эрмитажные затеиЧаруют сердце мне – о, нет!

Нет. Но мечта моя следилаС живым волнением в крови,Когда ты женщиной сходилаИз царства славы в мир любви.Вот стих раскат трубы орлиной.Пред нежною ЕкатеринойПолудитя-кавалергардВлюбленные склоняет взоры.Струится шелк, лепечут шпоры,В окне дрожит вечерний Март.

ВОЛЬТЕР НА ТАБАКЕРКЕ

Я Аруэ. Мой псевдоним Вольтер.В глазах Людовика я дерзостный безумец,А в Сан-Суси я был поэт и камергер,Но возлюбил меня российский вольнодумецИ с табакеркою не мог расстаться он.С тех пор я позабыл Версаль и Трианон,И грубость Фридриха и лесть Екатерины.В тамбовской вотчине, где псарня и перины,Перед закускою лежал я у стола.Речь непонятная и чуждая теклаКругом, и лишь порой, будя мое вниманье,Вдруг сыпался табак и слышалось чиханье.

ЧАСЫ НАПОЛЕОНА

Часы НаполеонаВы видите, друзья.На мне его корона,Звонить умею я.

В приемной за докладомУ ширмы голубойСтоял со мною рядомКрасавец часовой.

К столу склоняясь низко,Писал Наполеон.Вдруг падает запискаИ мой раздался звон.

Тогда, подняв посланье,Покинув важный стол,На нежное свиданьеНаполеон пошел.

Но чрез минуту сноваВзойдя в приемный зал,Взял ухо часовогоИ, потрепав, сказал:

Не стой к часам так близко:Не видно из дверей,Куда летит запискаВозлюбленной твоей.

НИКОЛАЙ ПЕРВЫЙ

Ты стройно очертил волшебный круг –И Русь замкнулась над прозрачным шаром.В нем истекало солнце тихим жаром,В нем таял, растворяясь, каждый звук.

Ты первый сам своим поверил чарамИ всемогуществу державных рук,Тщету молитв и суету наукОтдав брезгливо мужикам и барам.

Чтоб конь Петров не опустил копыт,Ты накрепко вковал его в гранит:Да повинуется Царю стихия!

Взлетев над безвоздушной пустотой,Как оный вождь, ты крикнул солнцу «Стой!»,И в пустоте повиснула Россия.

ПУШКИН

Из-за бронзовой решеткиОблик мраморный слежу,Растоптав клобук и четки,К Аполлону подхожу.

О, прости меня, великий,Не соблюл я твой заветИ за сумрак ночи дикойОтдал солнечный расцвет.

Ты молчишь. На мрамор чистыйНе падет мой рабий вздох.Торжествуй в красе лучистой,Пушкин-солнце, Пушкин-бог!

СКАЗКА

Там, где ёлки вовсе близкоПодошли к седому прудуИ покрыли тенью низкойКирпичей горелых груду,

Где ручей журчит и блещетСеребряною игрушкой,Жил да был старик помещикСо своей женой-старушкой.

Был военный он в отставке,Обходительный и чинный,В палисаднике на лавкеВосседал он с трубкой длинной.

А она, чепцом кивая,В цветнике читала книжку,Мятным квасом запиваяГородецкую коврижку.

Были дни, и люди были,И куда-то всё пропало:Старики давно в могиле,Дом сгорел, цветов не стало.

И теперь в овраге низкомТолько с ветром шепчут ёлки,Да кружатся с диким пеньемЯстребята и орёлки.

ГЮИ ДЕ МОПАССАН

Вечерний выстрел грянул над водой,И, клюв раскрыв, в крови упала птица.Зловещая, холодная зарницаЗамедлила над розовой слюдой.

Закрылась вдохновенная страница.О Мопассан! Твой призрак молодойТомит наш век, угрюмый и седой,Как тягостных кошмаров вереница,

Среди продажных женщин, злых людейТы видел игры звездных лебедейИ вздохи роз в угарном слышал дыме.

Ты помнишь ли последний час, Гюи?К тебе пришли домашние твои,А ты шептал любимой лодки имя.

"Что день, то яростней идет война..."

Что день, то яростней идет война.Хрипят простреленные груди.Далёким грохотам орудийНе внемлет скорбная страна.И с каждым днем свежей листы,Трава душистей и медвянейИ на задумчивой полянеНежнее шепчутся цветы.

ОКТЯБРЬ 1905

Безотрадный дикий вой,Зов мучительно-тревожный,Непонятный, невозможныйГрустно стонет над Москвой.

Это люди или псы?Это лай или рыданья?В безмятежном ожиданьеТихо шепчутся часы.

Срок, назначенный судьбой,Пропылал в осеннем мраке.Воют чуткие собаки.Чу! часов зловещий бой.

УЛАНЫ