Алексей Диброва - Артековский закал

После завтрака ребята в ожидании трактора устроили военную игру, разделившись на две группы. Мы ушли далеко в степь, перебегая от одного куста прошлогодней полыни к другому, маскируясь в складках местности, как настоящие солдаты. Вдруг, у кого-то из-под ног выскочил длинноногий заяц и в испуге попрыгал к долине. Ребята забыли об игре и бросились ему наперерез. Поймать его, конечно, мы не смогли, ведь косой бегал здорово, но устали изрядно.

В полдень приехал трактор с арбой, погрузили самые необходимые вещи и продукты питания, с ними отправились почти все ребята, а мы с Беней и Ниной остались с оставшимся имуществом.

Нина шутила:

— Вы теперь меня охраняйте, а не эти бочки.

— Нам и самим страшновато! — признался Беня.

— Будем охранять каждый сам себя и своего соседа! — шутили мы.

Я достал баян, и над вечерней степью поплыла лирическая мелодия. Утром все проснулись почти одновременно. Проверили имущество — всё было на месте.

— Варить что-нибудь будем? — спросил я остальных.

Беня отказался. Я ему объяснил свои сомнения:

— Как-то неудобно перед Ниной, скажет: как остались втроём, так не сочли за нужное поухаживать за единственной женщиной. Это — не по-джентльменски!

— Знаешь что, — предложил Беня, — то, что мы сварим, Нина не захочет, а давай лучше угостим её вареньем!

— Где ты его возьмёшь?

— Вот тебе раз! А вон — в бочках! Арбузное варенье.

— А не выругает нас Нина за самоуправство?

— А мы сделаем ей приятный сюрприз: наполним баночку и забьём бочку снова, — пусть догадывается, где мы его взяли! — настаивал Беня.

— Ну, давай, — была, не была! — согласился я.

Мы принялись открывать бочку. Беня извлек молоток, щипцы и начал сбивать обручи с одной стороны бочки. Они сползли без особых усилий. Шум привлёк внимание Нины.

— Что вы там стучите?

— Да это мы подправляем обручи на бочках с брынзой, немного сползли, — соврал Беня.

— Смотрите, осторожно! — не поднимаясь, порекомендовала вожатая.

Мы вытащили дно, наполнили три баночки ароматным вареньем и принялись закрывать бочку, выполняя предыдущую работу в обратной последовательности. Но не тут то было! С большим трудом мы вставили и забили дно, провозившись несколько минут. Стали натягивать обруч, а он почему-то не налезал. Уже солнышко поднялось над зелёной степью, а мы всё возились с непослушным обручем, а он не лез и всё! Мы даже вспотели от напряжения.

— Одно из двух, — размышлял Беня, — или бочка потолстела, или обруч сузился.

— Ты кумекай, как обруч набить, не то — нам набьют, сейчас не время философствовать!

— Набить — не штука, дай лишь натащить, а там он пойдёт, как миленький!

И мы снова склонились над бочкой. Хорошо, что Нина не поднималась, у неё побаливала голова, она попросила лишь воды.

Где-то вдали послышался рокот трактора, хотя его самого ещё не было видно.

— Вот ещё морока! Куда тот трактор спешит, будто здесь горит!

Меня осенила мысль:

— Давай быстро верёвку!

Беня разыскал бельевую верёвку, вдвоём начали обвязывать верхнюю часть бочки, крепко стянули концы, завязали узел.

— Скрути палкой ещё туже! Вот так. Набивай!

Беня схватил молоток, обручи — о, чудо! Непослушный ранее обруч медленно стал на своё прежнее место. Быстро набили и второй. Трактор выползал из степной бирюзовой дали, приближаясь к долине.

Мы подошли к Нине с баночкой:

— Угощайтесь, пожалуйста!

— Благодарю, мне не хочется. А вы быстро уничтожайте свою «брынзу»! — и она звонко рассмеялась. — Тоже мне — конспираторы!

Хотя и с большим усилием, но как раз вовремя мы доели арбузный нектар, — подъехал трактор с завхозом Карпенко.

Быстро погрузили имущество в арбу и двинулись навстречу неведомому. В лицо светило майское ласковое солнышко, а над головой невидимый жаворонок звонко напевал весеннюю симфонию.

СЕРЕБРЯНЫЕ ПРУДЫ

Всякое дело надо любить, чтобы хорошо его делать.

Бывают в жизни люди, до конца преданные своему делу, всю жизнь одержимые одной целью. В советское время, когда труд стал свободным и творческим, — такая черта вполне естественна. Однако были энтузиасты своего дела и в дореволюционной России, где в условиях царского гнёта и тёмной реакции ярко вспыхивали отдельные самородки, таланты. Это были простые русские патриоты-новаторы. Из их среды выросли известные учёные, чьи имена прославили Россию далеко за её пределами.

Одним из таких новаторов был малоизвестный мелиоратор Жеребцов. Он перед Октябрьской революцией на собственные средства создал в степи чудесный оазис возле искусственных водоёмов. Рассказывают, что воду привозили бочками за тридцать километров из Фролово. Так появилось в задонских степях название — «Серебряные Пруды».

Почему — серебряные? Почему не голубые или синие? Возможно, потому, что вода стоила больших денег — много серебра, а, возможно, сверкание волн на искусственных прудах среди изумрудной зелени искусственных насаждений и степной растительности напоминало их создателю и людям переливы серебряных драгоценностей, украшений. Неизвестно. Во всяком случае, простой инженер-мелиоратор, энтузиаст своего дела увековечил своё имя, создав в степи зелёный уголок со сверкающей гладью девяти больших прудов. Уровень воды в них был разный, избыток воды в одном из них в необходимых случаях можно было при помощи подземных труб перепустить в другой, регулируя водный режим всего хозяйства.

В годы Советской власти здесь был открыт для трудящихся санаторий, было создано крупное подсобное хозяйство. Здесь усердно поработали опытные садоводы и цветоводы-декораторы, преобразовав зелень оазиса в благоухающий уголок с прекрасными аллеями, клумбами, газонами. Изящные деревянные домики для отдыхающих чудесно вписывались в культурный ландшафт, образуя ансамбль неповторимой красоты и изящества.

В прудах разводили карпов, расплодилось множество раков.

Уже почти год санаторий был без отдыхающих, подсобное хозяйство сдавало свою продукцию в госпитали.

В такой очаровательный уголок переехал Артек. Ребята были как бы замыкающими в многоликой колонне санаторных отдыхающих.

…Весеннее солнце высоко поднялось над степью. Весна властно накладывала первые яркие краски в степи. Ожили земляные жители: серая ящерица следила за урчащим трактором, а пугливый, осторожный суслик поднялся на задние лапки, увидел непонятное ему страшилище, громко свистнул и стремглав побежал к норе, прятался в ней.