Анна Цомакион - Джузеппе Гарибальди. Его жизнь и роль в объединении Италии

На другой день начались бесконечные визиты. Вся знать перебывала у Гарибальди. На обедах и вечерах, где он появлялся, толпился цвет английского общества. Все министры наперебой приглашали к себе героя. Он побывал у лорда Палмерстона, графа Рассела, Гладстона, лорда Кларендона, герцога Аргайля и других. Тори не отставали от вигов; граф Дерби, граф Малмсбюри, лорд Шефтсбюри состязались в любезности к нему. Не было такого внимания, такой почести, которыми не осыпали бы эти гордые лорды, графы, герцоги и баронеты великого итальянского плебея. Но среди шумных выражений симпатий и одобрения, среди блеска торжественных приемов Гарибальди не забывал своих старых друзей и находил время повидаться с ними; он побывал у Мадзини, виделся с Саффи, принимал депутации от рабочих и клубов.

Между тем, жители Лондона готовили ему торжественное, официальное выражение сочувствия. Сити собирался поднести ему грамоту на звание почетного гражданина, а различные комитеты устраивали торжественный прием от имени всех лондонских граждан. Для приема был избран Хрустальный дворец, служивший обычным местом для народных торжеств. При появлении Гарибальди в день “народного приема” раздался крик: “Шляпы долой!”

Чрезвычайно торжественный характер носило также вручение грамоты на гражданство Сити. Последнее составляет величайшую честь, какой может дождаться иностранец от англичан. Везде, где ни появлялся Гарибальди, его встречали приветствия громадной толпы. На несколько недель жители Лондона забыли обо всем, кроме своего знаменитого гостя. Провинция не отставала от столицы. Провинциальные города, один за другим, присылали Гарибальди приглашение посетить их. На все эти приглашения добродушный герой, далеко не любивший оваций, отвечал согласием.

Вскоре, однако, из Лондона была получена телеграмма, извещавшая, что здоровье Гарибальди, сильно потрясенное волнениями, испытанными в Англии, требует немедленного возвращения на Капреру. Стали ходить самые разнообразные слухи о причине его внезапного отъезда. Говорилось, что уезжает он по вежливому приглашению английского правительства, которому не нравится совпадение приезда в Лондон Гарибальди с конференцией по датскому вопросу; говорилось, что это делается по настоянию Франции; наконец, ходили слухи, будто приближенные к генералу заметили, что утомление от непривычной ему жизни очень вредно действует на его здоровье, и стали опасаться, что поездка по всем городам, которые намеревался посетить Гарибальди, окончательно его расстроит. Слухи эти были основательны; друзья, между ними и Гладстон, советовали ему ограничиться поездкою в главнейшие из провинциальных городов, но Гарибальди объявил, что никого не желает обидеть выбором, и потому предпочитает совсем отказаться от поездки в провинцию и уехать домой.

Говорят, что впоследствии Гарибальди объяснил таинственную цель своей поездки в Англию и свой не менее таинственный отъезд из туманного Альбиона следующим образом. Он говорил, что ехал исключительно с намерением предложить английскому правительству свое содействие для помощи датчанам, которые в то время вели борьбу с двумя сильными врагами из-за Шлезвига и Гольштейна. По словам его, ему удалось сделать это предложение; но после того, как правительство объявило свое решительное и безусловное “veto”, он нашел, что ему в Англии делать более нечего. Перед отъездом его частным образом посетил принц Уэлльский, причем их свидание продолжалось более часа. Уезжая, Гарибальди написал прощальное письмо английскому народу, в котором благодарил его за радушный прием, выражал надежду, что вскоре вновь посетит его отечество, и несколькими неопределенными фразами, из которых нельзя было сделать никакого вывода, объяснял свой внезапный отъезд.

Глава VIII. Последние годы жизни

Сентябрьская конвенция. – Перенесение столицы во Флоренцию. – Союз с Пруссией. – Воина 1866 года. – Сближение флорентийского правительства с Ватиканом. – Отношение Гарибальди к новому направлению в политике короля. – Антиклерикальная пропаганда. – Конгресс мира в Женеве. – Вторжение волонтеров в Папскую область. – Арест Гарибальди. – Перемена в отношении правительства к гарибальдийцам. – Бегство Гарибальди на материк. – Восстание в Риме 1867 года. – Ментана. – Гарибальди в Вариньяно. – Франко-прусская война. – Приезд Гарибальди в Тур. – Его участие в войне. – Заседание национального собрания в Бордо. – Занятие Рима итальянскими войсками. – Торжественный въезд Гарибальди в столицу. – Болезнь. – Последние заботы о родине. – Смерть. – Апофеоз. – Гарибальдийская легенда

Не надеясь справиться с римским вопросом без содействия Наполеона III, итальянский кабинет решил вступить с последним в переговоры. В силу этих переговоров заключена была в Париже так называемая сентябрьская конвенция (1864), на основании которой Виктор Эммануил обязывался защищать Папскую область от всякого нежелательного вторжения, а Наполеон – выводить свои войска из владений папы по мере того, как последний будет организовывать свою собственную армию. Кроме того, на основании этой же конвенции Италия получала взамен Турина новую столицу – Флоренцию. Предпочтение последнего города Турину вызвало в бывшей столице народное волнение, которое привело к падению министерства Мингетти и замене его генералом Ламармора. В 1865 году резиденция короля Италии и парламент были перенесены во Флоренцию; в том же году начались переговоры Италии с Пруссией, завершившиеся союзом обоих государств против Австрии. В 1866 году война была объявлена как со стороны Италии, так и со стороны Пруссии, причем Гарибальди получил приглашение принять начальство над армией волонтеров и стараться занять Тироль, так как, начав войну, правительство намеревалось не только возвратить Венецию, но и окончательно вытеснить австрийцев из северных провинций. Вначале действия Гарибальди по большей части ограничивались небольшими стычками с неприятелем с сомнительным исходом, но затем он одержал ряд побед и овладел всем итальянским Тиролем в то время, как Чиальдини и Ламармора отступали повсюду. 24 июля произошла кровопролитная битва у форта Лордаро, окончившаяся полным поражением австрийцев; последние признали невозможным держаться долее в итальянском Тироле. Задача Гарибальди была исполнена блистательно. Но на другой день после этой ужасной битвы Гарибальди получил телеграмму: “Перемирие подписано. Очистите Тироль”. Вне себя от бешенства он переломил пшату и телеграфировал только одно слово: “Повинуюсь”. Кампания кончилась капитуляцией Венеции. Теперь оставался только Рим. Присоединение его уже не представлялось столь трудным, так как действия Наполеона в Риме после окончательного удаления австрийцев из северных провинций не могли быть решительными. Избавившись от опасного соперника, император уже не видел такой настоятельной необходимости поддерживать папский престол. Между тем, флорентийское правительство, всеми силами стараясь присоединить Рим мирным путем, стало искать сближения с клерикальной партией. Глава министерства Риказоли задался целью посредством соглашений и взаимных уступок довести папу до того, чтобы он, сам того не замечая, очутился в один прекрасный день простым епископом слившегося с Италией Рима. Пий IХ делал уступку за уступкой и, хотя последние касались большей частью мелочей, мало-помалу неодолимая преграда, существовавшая между папой и итальянским правительством, разрушалась. Ватикан не выказывал и следа прежней вражды; Пий IX признал перед всей Европой возможность вступить в переговоры с отлученным им же королем. Орган Ватикана в первый раз со времени заключения Виллафранкского мира стал называть флорентийский кабинет итальянским правительством, тогда как прежде величал его скопищем похитителей.