Алек Эпштейн - Художник Оскар Рабин. Запечатленная судьба

В-четвертых, Оскар Рабин продавал свои картины иностранцам, жившим и работавшим в России и потому интересовавшимся российским неподцензурным искусством. Во Франции необходимо было искать новых потенциальных покупателей, хотя те из них, кто приобретал его работы в Москве, покупали их и в Париже. В такой ситуации не было ничего удивительного, в том же положении находились и О.Н. Целков, и Э.В. Булатов, и И.И. Кабаков, и другие… Эдуард Аркадьевич Штейнберг (1937—2012), первая выставка которого в Париже состоялась в 1988 году, признавался, что его картинами в советское время интересовались в основном дипломаты, то же можно сказать о работах О.Я. Рабина и других художников второй волны нонконформистского искусства: «В этом “дипарте” я вижу большую несправедливость. С одной стороны, дипломаты их покупали, потому что, возможно, они им нравились, а с другой, это была их “работа” по размыванию идеологических устоев и прочих глупостей»226. Значительное количество работ О.Я. Рабина приобрела высоко ценившая его творчество и работавшая долгие годы в Москве французская журналистка Клод Дей, но после эмиграции художника она не купила ни одной его картины. (Проследить судьбу этих работ чрезвычайно трудно, ибо после кончины К. Дей ее дочь начала продавать эти полотна. К настоящему времени ушла из жизни и она.) Покупатели находились и в среде советской интеллигенции: среди них были как знаменитые люди (например, кардиолог Александр Мясников, врач-онколог Оскар Франкфурт или Евгений Евтушенко, регулярно покупавший работы Олега Целкова), так и те, чьи имена были известны лишь узкому кругу людей (фотограф Евгений Нутович интересовался работами Оскара Рабина, а доктор технических наук Виктор Тростников и Лев Ноль приобретали картины Эдуарда Штейнберга). Был Георгий Дионисович Костаки, покупавший полотна художников второй волны русского авангарда для своего собрания, в котором преобладали работы мастеров первой волны. Любители живописи поддерживали художников материально и напоминали им об их подлинной творческой значимости. В Париже таких поклонников не было, и приходилось заново выстраивать отношения с потенциальными покупателями.

В 1980-е же годы Дина Верни (урожденная Дина Яковлевна Айбиндер, 1919—2009), с которой О.Я. Рабин был знаком с января 1970 года, была одной из немногих, кто связывал московское прошлое художника с его парижским настоящим. Дина Яковлевна свободно говорила по-русски, имела большие связи не только в музейно-художественном мире, но и в политической сфере (на открытии инициированного ею Музея Майоля был и президент Франции), руководила галереей и имела финансовые средства, отличалась прекрасным художественным вкусом и искренне любила неподцензурное русское искусство и его творцов. К сожалению, во всем Париже и Франции она такая была одна… Верни родилась в Кишиневе (в ту пору в составе Бессарабии, аннексированной Румынией) в семье музыкантов еврейского происхождения. В 1925 году они покинули Румынию и через Одессу, Варшаву и Берлин перебрались в Париж, где глава семейства устроился аккомпаниатором сеансов для немого кино. В Париже архитектор Жан-Клод Дондел, друг отца, познакомил пятнадцатилетнюю Дину со знаменитым скульптором Аристидом Майолем (1861—1944), и девушка стала его излюбленной моделью227. Он представлял ее в виде разнообразных ню в бронзе, мраморе и прочих материалах (композиции «Река», «Воздух», «Гармония» и множество других); скульптуры, для которых она позировала, продаются на аукционах за миллионы, а графические листы, на которых Дина запечатлена, – за сотни тысяч евро228. Верни позировала также Анри Матиссу, Пьеру Боннару и Раулю Дюфи, снималась в кино, выступала в эстрадном коллективе «Октябрь», училась в Сорбонне… В 1938 году она вышла замуж за начинающего кинооператора Сашу Верни (1919—2001), впоследствии снявшего такие шедевры мирового кинематографа, как «Хиросима, любовь моя», «Прошлым летом в Мариенбаде» и «Дневная красавица», а также восемь фильмов с режиссером Питером Гринуэем. В годы Второй мировой войны Дина Верни принимала участие в движении Сопротивления – сначала в Париже (где она была арестована французской полицией и освобождена при вмешательстве Майоля, который направил ее в Ниццу к Анри Матиссу), затем в Банюле, в имении Аристида Майоля, который укрывал ее во время оккупации. В тайне от Майоля Дина Верни осуществляла переправку беженцев через Пиренеи в Испанию, сотрудничая с марсельской подпольной группой американского журналиста Вариана Фрая (1907—1967)229. В сумерках Дина надевала броское ярко-красное платье и отправлялась на вокзал, где у бывших билетных касс встречала беженцев, которых затем отводила в горы по узким тропам, некогда открытым А. Майолем. Достигнув перевала, дальше она не шла, а показывала беженцам узкую дорожку вниз: до Коста-Бравы на территории Испании оставалось идти три километра. «Тропами Майоля» Верни провела и таким образом спасла от нацистов сотни людей, в том числе таких всемирно известных, как Артур Кестлер, Андре Бретон, Марсель Дюшан, Макс Эрнст, Лион Фейхтвангер и другие230. В 1943 году она была вновь арестована, на этот раз гестапо, и освобождена после шести месяцев тюремного заключения после обращения А. Майоля с просьбой о ходатайстве к скульптору Арно Брекеру, которого любили многие нацистские бонзы. Отец же Дины Верни был депортирован и погиб в 1943 году в Освенциме.

27 сентября 1944 года А. Майоль погиб в автокатастрофе; почти все свое состояние и все свои произведения он завещал Дине. Она открыла галерею в Париже, которая пользовалась успехом у зрителей на протяжении нескольких десятилетий. В течение всей жизни она пропагандировала творчество А. Майоля; вершиной ее усилий стало открытие в Париже в 1995 году его музея. Дина Верни дружила с французскими сюрреалистами и с русскими художниками, жившими и работавшими в Париже, прежде всего с Сергеем Шаршуном (1888—1975) и Сергеем Поляковым (1906—1969). Она одна из первых, посетив Советский Союз в 1969 году, открыла для западных любителей искусства художников-нонконформистов, произведения которых покупала как в России, так и во Франции. Проведенная в 1973 году в ее парижской галерее групповая выставка работ художников второй волны русского нонконформистского искусства (на ней были представлены и работы О.Я. Рабина) стала первой подобной экспозицией во Франции. Когда в 1979 году скульптор Игорь Сергеевич Шелковский инициировал издание журнала «А—Я», посвященного русскому неподцензурному искусству, (всего вышло восемь номеров, среди них один – о литературе), поддержка Дины Верни позволила этому проекту быть реализованным: она оплатила издание второго, третьего и пятого номеров журнала231. Дина Яковлевна выставляла работы Оскара Рабина, Ильи Кабакова, Эрика Булатова, Владимира Янкилевского и других художников.