Жажда жизни. Повесть о Винсенте Ван Гоге - Ирвинг Стоун
— Здравствуй, Тео! — сказал Винсент.
Тео бросился к кровати и заглянул брату в лицо.
— Винсент, что с тобой? Ради бега, скажи, что случилось?
— Ничего. Теперь все в порядке. Я прихворнул немного.
— Но это… это логово! Ты, конечно, живешь не здесь… это не твоя квартира?
— Моя. А что особенного? У меня тут мастерская.
— О, Винсент! — Тео погладил брата по волосам, комок в горле мешал ему говорить.
— Как хорошо, что ты здесь, Тео.
— Винсент, скажи, что с тобой творится? Почему ты хворал? Что произошло?
Винсент рассказал ему о своем путешествии в Курьер.
— Вот оно что, значит, ты совсем обессилел. Ну, а потом, когда ты вернулся из Курьера, ты не голодал? Берег себя?
— За мной ухаживали жены углекопов.
— Да, но что ты ел? — Тео окинул взглядом хижину. — Где твои запасы? Я их не вижу.
— Женщины приносят мне помаленьку каждый день. Несут все, что могут: хлеб, кофе, творог и даже кусочек крольчатины.
— Но, Винсент, ты сам знаешь, что на хлебе и кофе не поправишься! Почему ты не купишь яиц, овощей, мяса?
— Все это стоит в Боринаже денег, как, впрочем, и в любом другом месте.
Тео присел на кровать.
— Винсент, ради бога, прости меня! Я не знал. Я и понятия не имел обо всем этом.
— Брось, старина, ты сделал для меня все, что мог. Я прекрасно себя чувствую. Через несколько дней я буду уже на ногах.
Тео провел рукою по глазам, словно хотел смахнуть с них паутину, мешавшую ему смотреть.
— Нет, нет, я не понимал. Я думал, ты… Я ничего не знал, Винсент, ничего не знал…
— Ах, пустяки. Все это не важно. Как дела в Париже? Куда теперь едешь? В Эттене был?
Тео вскочил на ноги.
— Есть в этом проклятом поселке магазины? Можно тут что-нибудь купить?
— Можно, только в Ваме, внизу за холмом. Но лучше ты возьми стул и сядь. Мне хочется поговорить с тобой. Боже мой, ведь все это длится уже почти два года!
Тео нежно погладил Винсента по лицу.
— Прежде всего я начиню тебя самой лучшей едой, какую только можно сыскать в Бельгии. Ты изголодался, Винсент, вот в чем беда. А потом я дам тебе хорошую дозу какого-нибудь лекарства от этой лихорадки и уложу спать на мягкой подушке. Слава богу, что я приехал сюда. Если бы я только знал… Лежи смирно и не шевелись, пока я не приду.
Он вышел. Винсент взял карандаш и снова принялся срисовывать «Пекарню в ландах». Через полчаса Тео вернулся в сопровождении двух мальчишек. Он принес простыни, подушку, кучу банок и свертков со снедью. Он постелил на кровать прохладные, чистые простыни в заставил Винсента лечь.
— А теперь скажи, как растопить эту печку? — спросил он, сняв свой щегольской сюртук и засучивая рукава.
— Вон там бумага и сучья. Сначала разожги их, а потом подбрось угля.
— Угля! Ты называешь это углем? — возмутился Тео, с удивлением глядя на грязные комья, выбранные из терриля.
— Да, такое у нас топливо. Погоди-ка, я покажу тебе, как надо разжигать печку.
Винсент хотел было встать с кровати, но Тео подскочил к нему и закричал:
— Болван! Лежи смирно и не шевелись, или мне придется задать тебе хорошую трепку!
Винсент улыбнулся — впервые за много месяцев. Улыбка приглушила лихорадочный блеск его глаз. Тео положил пару яиц в один из горшков, насыпал бобов в другой, в третий налил парного молока и стал поджаривать белый хлеб на рашпере. Винсент глядел, как Тео, высоко закатав рукава, хлопочет у печки, и одно сознание, что брат снова около него, было ему дороже всякой еды.
Наконец Тео справился со стряпней. Он пододвинул к кровати стол, вынул из саквояжа белоснежное полотенце и разостлал его вместо скатерти. Затем он положил в бобы порядочный кусок масла, отправил туда же сваренные всмятку яйца и вооружился ложкой.
— Ну вот, старина, — сказал он, — разевай-ка рот. Один бог знает, как давно ты не ел по-человечески.
— Оставь, Тео, — сопротивлялся Винсент. — Я вполне могу есть сам.
Тео поддел ложкой яичный желток, поднес его к носу Винсента и сказал:
— Открой рот, мальчик, или я залеплю тебе яйцом прямо в глаз!
Поев, Винсент откинулся на подушку и вздохнул с чувством глубокого удовлетворения.
— Ах, как вкусно! — сказал он. — Я совсем забыл, что на свете есть вкусные вещи.
— Теперь уже не забудешь, мой мальчик.
— Расскажи мне, Тео, обо всем. Как идут дела у Гупиля? Я изголодался по новостям.
— Придется тебе поголодать еще немного. У меня припасено для тебя кое-что, от чего ты сразу заснешь. Выпей и лежи спокойно, пусть еда хорошенько тебя подкрепит.
— Но я совсем не хочу спать, Тео. Мне хочется поболтать. Выспаться я могу и потом.
— Никто тебя не спрашивает, чего ты хочешь и чего нет. Тебе приказывают. Выпей это, будь умницей. А когда выспишься, я тебе приготовлю чудесный бифштекс с картошкой, и ты сразу выздоровеешь.
Винсент проспал до самого вечера и проснулся, чувствуя себя уже гораздо лучше. Тео сидел у окна и разглядывал рисунки брата. Винсент долго молча наблюдал за ним, на душе у него было легко и спокойно. Когда Тео заметил, что Винсент не спит, он встал и широко улыбнулся.
— Ну вот! Как ты себя чувствуешь? Лучше? Спал ты довольно крепко.
— Что скажешь в моих рисунках? Понравился тебе хоть один?
— Погоди, я сперва поджарю бифштекс. Картошку я уже почистил, остается только сварить ее.
Он повозился у печки, поднес к постели таз с горячей водой.
— Какую взять бритву, Винсент, мою или твою?
— Разве нельзя съесть бифштекс, не побрившись?
— Ну, нет! И кроме того, к бифштексу нельзя и прикоснуться, если сначала не вымоешь шею и уши да не причешешься как следует. Засунь-ка это полотенце себе под подбородок.
Он тщательно выбрил Винсента, умыл его, причесал и одел в новую рубашку, которую тоже достал из саквояжа.
— Прекрасно! — воскликнул он, отойдя на несколько шагов и любуясь своей работой. — Теперь ты похож на Ван Тога!
— Живей, Тео! Бифштекс подгорает!
Тео опять пододвинул стол к кровати и поставил на него толстый, сочный бифштекс, вареную картошку с маслом и молоко.
— Черт возьми, Тео, неужели ты думаешь, что я съем весь этот бифштекс?
— Разумеется, нет. Половину я беру на себя. Ну, принимайся за дело. Нужно только покрепче зажмурить глаза, и все будет совсем как дома, в Эттене.
После обеда Тео набил трубку Винсента парижским табаком.
— Закуривай, — сказал он. — Не следовало
