Элизабет Хереш - Цесаревич Алексей

Рай в Ливадии

Лето 1909 г. царская семья проводит в Ливадии: впервые берут с собой Алексея.

Обычно едут императорским поездом из Царского Села до портового города и военно-морской базы Севастополя; иногда царская фамилия доезжает до судостроительного центра Феодосии. Но на этот раз в Севастополе их ожидает яхта «Штандарт», которая доставит их в Ялту, известнейший курорт Крыма. Оттуда — на автомобиле или экипажем до величественно возвышающегося над Ялтой и морской бухтой Ливадийского дворца.

Сидящий в вагоне Алексей не имеет ни малейшего представления, насколько обстоятельны были приготовления.

«Сколько же бумажной волокиты!» — вздыхает Мосолов, министр императорского двора, когда готовится подобная поездка. Возможно, при прежних царях было не так много сложностей. Но позднее, после железнодорожной катастрофы в Борках в результате покушения на убийство[47], рисковать больше не хотели. Тогда отец Николая, царь Александр, получил ранение, впоследствии ставшее причиной его преждевременной кончины.

Мосолов подробно знакомит дворцовую охрану с программой поездки. Она должна была обеспечивать защиту царской семьи на всем протяжении путешествия — после революции 1905–1906 гг. это было вменено в обязанность дворцовой комендатуры.

Само собой разумеется, далее ставятся в известность высшие железнодорожные власти, чтобы они могли разработать основные и запасные маршруты, а также составить расписание. Кроме того в их компетенцию входит формирование так называемого железнодорожного батальона.

Затем уведомление аппарата военного министерства: он ответственен за расстановку постов у всех мостов и туннелей, которые будут встречаться на пути царской семьи за шестидневную поездку. Наблюдательные посты выставляются на протяжении всего маршрута.

Затем министерство внутренних дел: необходимо сообщить, с кем и где царь предполагает встречаться и по каким губерниям проезжать; губернаторов тех областей также следовало поставить в известность.

И, наконец, гофмаршальская служба должна позаботиться о подготовке резиденции.

Не забыта и «Инспекция поездов его Императорского Величества»: у них в руках планы отправления и прибытия.

И еще кабинет Его Величества (царя): должны быть готовы подарки на все мыслимые и немыслимые случаи. Поэтому приходится таскать за собой множество ящиков с кубками, гравированными шкатулками и знаменитыми портсигарами и табакерками с императорской монограммой и другими безделушками — и все это надо упаковать. Не говоря уже о многочисленных орденах и знаках отличия — пусть и в меньшем количестве, чем в военное время. И это при том, что заранее точно не известно, кто и что получит! Всего тридцать два ящика на этот раз — на всякий случай упаковали также портреты императора, часы и даже ковры.

Самое сложное, однако, состояло не в делегировании или передаче задач компетентным лицам, властям или учреждениям, но в соблюдении при этом строжайшей тайны.

Наконец, все приготовления позади. Царская семья со свитой садится на поезд: после того как Александровский дворец стал служить постоянной резиденцией, к Царскому Селу проложена специальная ветка и сооружен вокзал.

Царский поезд совсем не такой, как другие. Это видно уже внешне: на каждой двери восьми элегантных темно-синих вместительных вагонов императорский герб и золотая царская монограмма «Н II». Алексея он заинтересовывает с первого взгляда. У каждого вагона своя функция. Первый, сразу позади локомотива, отведен казачьей охране. На каждой остановке она высыпает наружу, и четверо дюжих молодцов немедленно занимают посты на подножках царского вагона. Второй вагон приютил кухню и ее персонал. Сразу же за ним следует вагон-ресторан царской семьи. Облицованный красным деревом, он разделен на салон с мягкими креслами, тяжелыми бархатными шторами и фортепьяно и зал со столом на шестнадцать персон.

Здесь Алексей становится свидетелем крайне редкого (если не сказать небывалого) явления: папа почти ежедневно после трапезы приглашает повара, чтобы похвалить за «сегодня особенно отменную кухню». А объяснение, в сущности, простое: блюда подаются действительно горячими — наслаждение, которое вследствие значительного удаления столовой от кухни в обширном Александровском дворце в буквальном смысле терялось по дороге.

Четвертый вагон исключительно царя и царицы. В нем рабочий кабинет государя, по обыкновению выдержанный преимущественно в зеленых тонах, с письменным столом и двумя обитыми зеленой кожей стульями, а также небольшой книжный шкаф красного дерева. За кабинетом ванная и опочивальня монаршей четы. Рядом салон царицы в серо-лиловых тонах. В случае отсутствия царицы на поезде его замыкают на ключ.

Наконец, следующий вагон принадлежал Алексею, его сестрам и сопровождающим няням и фрейлинам. В нем светлые купе, обшитые белым деревом и кремовым сукном, как в детских комнатах Александровского дворца. За ним следовал вагон номер шесть. В девяти просторных купе размещалась императорская свита; спаренное посередине вагона купе предназначалось для министра императорского двора, вальяжного барона Владимира Борисовича Фредерикса. Одно купе постоянно оставалось свободным для подсаживавшихся гостей царя: в нем они могли переночевать.

Предпоследним цеплялся багажный вагон. В нем также перевозились принадлежности дворцовой и дорожной канцелярии. Восьмой вагон занимали «инспектор Высочайших поездов», начальник поезда, прислуга свиты и врач с походной аптечкой.

Курьезнее всего то обстоятельство, что этот небольшой дворец на колесах постоянно сопровождает пустой «двойник»: из соображений безопасности впереди или позади следует совершенно идентичный состав, и никто, кроме самих пассажиров, не знает, в котором из двух поездов царская семья и придворный штат.

Соблюдение придворного этикета в поезде также сведено к минимуму. За столом Алексей сидит слева от царя, восседающего посередине, напротив царицы. По обе руки монархини усаживаются придворный министр и адъютант; в ее отсутствие первый занимает место напротив царя. Алексей оживленно беседует со всеми присутствующими за столом.

Больше всего забавляет царевича пожилой доктор Гирш. Этот придворный врач, которому уже перевалило за восемьдесят, служил при дворе еще при царе Александре II, и его медицинские познания, вероятно, уже не первой свежести и едва ли поднимаются до современного уровня. Но это компенсируется опытом, а так? же юмором и живостью, чем старикан настолько располагает к себе окружающих, что те охотно прощают его странности. Так, например, царица не переносит запаха неизменных сигар Гирша. И однажды Алексей слышит, как она говорит: i