Идзуми-сикибу, Мурасаки-сикубу, Сарасина - Дневники придворных дам древней Японии (Библиотека восточной литературы) - 2002 - Мурасаки Сикибу
2® Приблизительно в это время автор данного дневника, судя по всему, переживала некоторые семейные неприятности. Ее отец не получил должности наместника — вероятно, в этот период они бедствовали. Ее нежная, поэтическая натура не позволяла ей искать полезные многие и: среди нек мечтами с
сила их известить меня, когда в горах начнется пора цветения.
Был уже девятнадцатый день Третьего месяца31, а новостей от монахинь все не было, и я сама решила написать им:
Ни весточки о том, что вишня расцвела, Неужто в горы не пришла весна? Или до вас не долетают запахи цветов?
Я выехала за город и провела много лунных ночей в домике рядом с бамбуковой рощей. Ветер шевелил листья, тревожа мой сон.
Ночь за ночью вздыхают листья бамбука. Моим мечтам пришел конец; сердце полно неясной печалью.
Осенью22 мы переехали в новый дом
Я подобна росе на траве — Достойна жалости, где бы ни была.
Но сильнее всего печаль гнетет меня /Tja В поле, поросшем редким тростником. tffj
В поле, поросшем редким тростником.
С этих пор я не знала покоя и позабыла про свои любимые романы. Взгляд на вещи стал более трезвым, и в течение долгих лет в моей жизни не происходило ничего значительного. Я пренебрегала религиозными службами и соблюдением обрядов. Те фантастические идеи, которые я почерпнула из романов, не имели ничего общего с реальностью. Вот если бы моему отцу удалось занять какую-нибудь приличную должность, я также смогла бы вести гораздо более благородную жизнь. Такие туманные надежды заполняли тогда мою голову каждый день.
Наконец2^ отец был назначен наместником провинции, находившейся где-то далеко на востоке32 33.
Отец сказал:
— Я всегда думал, что, если бы я стал наместником провинции поблизости от столицы, я бы смог позаботиться о тебе как можно лучше. Я хотел показать тебе красивое море и горы Кроме того, я хотел избавить тебя от неудобств нашего нынешнего положения. Должно быть, в прошлых жизнях у нас была плохая карма. Теперь, после такого долгого ожидания, я должен ехать в дальнюю провинцию! Когда я был назначен наместником Восточной провинции и взял тебя с собой, даже малейшее недомогание пугало меня — я представлял себе, что вот вдруг я умер и ты, маленькая и беспомощная, бродишь по дальним землям. В тех местах было неспокойно, и мне было бы гораздо легче, если бы я оказался там один. Но вся моя семья поехала туда вместе со мной, а лучше бы они остались в столице. Теперь ты взрослая, тебе уже двадцать пять, а я не уверен, что проживу долго. Сплошь и рядом люди оказываются беспомощными в столице, но больше пришлось уехать в Восточную провинцию. У нас нет здесь родственников, которым мы могли бы поручить тебя, а я не могу отказываться от назначения, которого ждал так долго. Так что тебе все же придется остаться здесь, а я уеду, и, может быть, больше мы никогда не увидимся. Я постараюсь обеспечить тебя, чтобы ты могла вести здесь достойную жизнь.
День и ночь отец горевал, и я совсем позабыла про цветы и кленовые листья. Казалось, что печалям не было конца.
Отец пустился в путь в тринадцатый день Седьмого месяца25.
Несколько последних дней перед его отъездом я с трудом могла усидеть в своей комнате, но у меня не было душевных сил видеть отца.
Я помню, что в день отъезда, когда пришла пора прощаться, из глаз отца текли слезы. Он уехал. Мои глаза были туманны от слез, и, чтобы ни-
Д' нату и легла в постель. Слуга, провожавший отца, вернулся и принес с собой стихотворение, написанное на небольшом листке бумаги:
Если бы я был властен над судьбой, Я бы лучше выразил
Всю горечь осеннего расставания.
Я снова заплакала, потому что отец имел в виду свой возраст и, кажется, прощался навсегда. Я так и не смогла дочитать его письмо до конца.
В лучшие времена я часто пробовала сочинять ломаные стихи, но те времена, кажется, прошли безвозвратно.
Никто не заходил ко мне, и я чувствовала себя очень одиноко, постоянно размышляя о том, где сейчас едет мой отец. Он ехал по той же самой дороге, по которой мы в свое время ехали в столицу, поэтому я представляла себе места. При мыслях об отце боль и тоска сжимали мое сердце.
ла вдаль в сторону возвышающихся на горизонте Восточных гор.
Осенью я поехала в храм Удзимара (Кориндзи) и провела там долгое время.
На дороге из Итидзо мы увидели два паланкина. Ехавшие в них мужчины остановились в пути, очевидно, ожидая кого-то. Когда я проезжала мимо, они послали слугу, который передал мне бумагу, где было написано:
Видим, как мимо проезжает цветок.
Я подумала, что будет невежливо не ответить и написала им:
Тысячи подобных цветов Растут в осенних полях.
Я оставалась в храме в течение семи дней, но думать могла лишь о Восточной дороге.
Я молилась Будде, прося его сделать так, чтобы мы с отцом встретились бы еще когда-нибудь—я надеялась, что Будда сжалится и исполнит мою просьбу.
шел дождь. К вечеру ветер разогнал облака, и небо очистилось. Ярко светила луна, и грустно было видеть около самого дома поломанный ветром тростник.Мертвым стеблям тростникаНужно напомнить о теплых осенних днях. Буря клонит их к земле посреди зимы, Безжалостно ломая.Мне подумалось, что и сама я чем-то похожа на тростник.
С Востока прибыл гонец, привезший письмо от отца:
«Я блуждал по провинции, наведываясь в каждое святилище, и видел широкое поле, по которому текла прекрасная река. Еще я видел чудесную рощу, и сразу подумал о тебе. Я спросил, как называется эта роща, и мне сказали, что ее называют «Рощей Тоски о ребенке». Я подумал о человеке, который дал роще такое название, и мне стало грустно. Сойдя с лошади, я простоял в том
После отъезда,Как и я, он тоскует, Печально глядяНа рощу с тоскливым названием.Мне кажется, что глядеть на это письмо еще более печально, чем видеть
