Наперекор земному притяженью - Олег Генрихович Ивановский
— И вот в 1938 году нашлась какая-то сволочь, состряпала донос на меня, что я изменник, предатель, враг… — Василий Федорович, как только стал вспоминать об этом, сразу в лице изменился. — Понимаешь, это я враг народа! 124
Арестовали меня. Камера. Допросы… Ух-х, гады! И трибунал. Вот так, брат. А ты знал об этом? Знал, что твой командир полка был «врагом народа»?
Василий Федорович взял с кровати полевую сумку, расстегнул, вынул клеенчатый пакет с какими-то бумагами, достал одну из них, протянул мне:
— На, прочитай. Это уже история.
Я стал читать:
«Дело № 17/580
Приговор № 14 Именем Союза Советских Социалистических Республик.
27 января 1939 года. Гор. Ворошилов.
Военный трибунал 1-й ОК Армии в составе: Председательствующего интенданта 3-го ранга Передреева, членов техника-интенданта 2-го ранга Казачина и воентехника 2-го ранга Маклакова, при секретаре технике-интенданте 2-го ранга Митенко, рассмотрев в открытом судебном заседании дело по обвинению бывшего командира эскадрона 86-го кавалерийского полка — старшего лейтенанта Симбуховского Василия Федоровича, 1908 г. рождения, происходящего из рабочих гор. Красноярска, по соцположению рабочего, холостого, бывшего члена ВКП(б) с 1929 года, исключенного в связи с настоящим делом, русского, с низшим образованием, ранее несудимого, в РККА с 1928 года, добровольно, в преступлении, предусмотренном ст. 193— 17 п. «а» УК РСФСР. Установил: предъявленное Симбуховскому обвинение по ст. 193—17 п. «а» УК на судебном следствии не подтвердилось. Руководствуясь ст. ст. 319–320 УПК, приговорил:
Симбуховского Василия Федоровича по суду считать оправданным. Приговор может быть обжалован в кассационном порядке в Военную Коллегию Верховного суда
Союза ССР в течение 72 часов с момента вручения копии его осужденному, опротестован прокурором после оглашения. Подлинный за надлежащими подписями.
Верно: Суд. секретарь В. Т. 1-й ОКА техник-интендант 2-го ранга
Кр. Герб, печать».
И опять Камень-Рыболов. Но послали Симбуховского уже в другой полк. Назначили командиром эскадрона, потом — помощником начальника штаба. В 1940 году командование назначило Василия Федоровича начальником школы младшего начсостава. И не ошиблось. Вскоре о школе и ее начальнике Симбуховском положительно отозвалась газета «Красная звезда».
В 1943 году майор Симбуховский — слушатель Краснознаменной ордена Ленина Военной академии Красной Армии имени М. В. Фрунзе, так она полностью тогда именовалась. По окончании академии — в наш полк.
— Василий Федорович, а семья у вас есть? — спросил я.
— Есть, конечно. Женился я поздно: мне уже за тридцать было. Женился на подруге юности — вместе в комсомоле работали. Наша, красноярская, Сашей зовут. Дочь у нас растет. Вот сижу, письмо домой пишу. Хочешь посмотреть, какой мне подарок жена прислала? — Василий Федорович протянул мне газету и покачал головой: — Напишут же такое!
Среди писем моего командира, которые мне прислала его дочь, когда я работал над этой книгой, я обнаружил и ту самую газету — «Красноярский рабочий» от 17 мая 1944 года. Статья называлась «Учиться умению руководить людьми». Приведу лишь отрывок из нее:
«Симбуховский! Его хорошо знают в Красноярске. Здесь он родился, вступил в первый пионерский отряд имени Спартака, стал комсомольцем, затем коммунистом. 126
И не беседы ли у костра на правом берегу Енисея о талантливом полководце античной древности Спартаке заронили в сердце впечатлительного мальчика стремление быть военным?
В дни Великой Отечественной войны советского народа с немецкими захватчиками Симбуховский стяжал себе славу опытного военачальника, овладевшего наукой руководить людьми в самых сложных условиях. Советское правительство отметило его заслуги перед Родиной двумя орденами Красного Знамени, орденом Суворова и Богдана Хмельницкого…»
Я упомянул о письмах Василия Федоровича жене. Позволю себе привести фрагменты нескольких писем без комментариев; думаю, они излишни.
«Август 1941 года… О себе. Хочу закончить полным заверением тебя, что я готов выполнить любую задачу по обороне нашей Отчизны с честью, как это подобает людям, воспитанным Ленинским комсомолом и партией большевиков…»
«Сентябрь 1941 года… Разгром фашистских садистов неизбежен. Эти выродки существовать не могут, гнев русского народа велик, и борьба идет беспощадная, но она будет еще ожесточеннее до полного уничтожения этой гадины…»
«Ноябрь 1943 года… Родная Сашенька, ты в каждом письме обращаешься ко мне с просьбой беречь себя и моих людей… Ведь ты, Сашенька, кроме того, что являешься моей женой, еще и большевичка, так вспомни слова Долорес Ибаррури: «…лучше быть вдовой героя, чем женой труса…» Борьба без жертв не бывает, я не хочу быть «середнячком», и честь сибиряка-дальневосточника я не опозорю…»
«Февраль 1944 года… Мы сейчас поистине творим чудеса во имя нашей любимой Родины и вписали в историю немало страниц подлинного героизма, доблести и отваги. Нас ставят в пример. Мое «хозяйство» представлено к ордену Красного Знамени — это весьма высокая оценка нашей работы… Как видишь, твой наказ выполняю, надеюсь и впредь множить славу гвардейцев-казаков-кубанцев морозовцев, которые теперь удостоены чести называться «Ровенскими». Земли русской не посрамлю, в этом можешь быть уверена».
Мы с гордостью называли себя симбуховцами. Кто-то из наших конников написал слова, кто-то сочинил мотив, и пошел по полку, вышел в дивизию, в корпус наш боевой марш:
Слушай, казак молодой, клич боевой:
Крепче клинок удалой, смелее в бой!
Честь по-гвардейски храни, знамя полка береги.
Симбуховцы бьются как львы, ай да казаки!
Двадцать девятый в бою не подведет.
Путь для отважных в бою — только вперед!
В Ровно и Дубно дрались, к славной победе рвались,
Эскадроны вихрем неслись. Ай да казаки!
Славы гвардейской своей, конник лихой,
Мы не уроним с тобой, друг боевой!
Помнишь, товарищ, бои, там, где друзья полегли?
