Виталий Калгин - Виктор Цой

Многим, само собой, это не понравилось. К примеру, Александр Житинский писал, что «эта манера была совершенно чужда Цою. Вилять бедрами было совершенно не обязательно, да и с гитарой в руках Виктору было гораздо лучше»[184].

Неизвестно, как отнесся к критике сам Цой. Но как бы то ни было, выступление «КИНО» на фестивале было оценено по достоинству — группа получила лауреатское звание и специальный приз «За артистизм».

Апрель 1985 года в биографии Цоя был отмечен событием, ставшим позднее легендарным. Цой познакомился с сообществом питерских художников — митьками и получил приглашение посетить мастерскую одного из отцов-основателей сообщества — Александра Флоренского.

Митьки — новая молодежная субкультура — возникли в Советском Союзе незадолго до его крушения. Это было смешное, трогательное и одновременно беззащитное движение в лучших традициях хиппизма. Сторонники новой идеологии называли себя митьками, ходили в тельняшках и ватниках, разве что не разбойничали. Основными отличительными чертами митьков были постоянное, к месту и не к месту, цитирование советских многосерийных фильмов, нескрываемые симпатии к дешевому портвейну и непобедимая инфантильность. А началось всё в Ленинграде, с художника Дмитрия Ша-гина. Будучи человеком от природы своеобразным, впрочем, вполне добродушным, Дмитрий Шагин любил тельняшки, портвейн, разбавлял свою речь словами «дык» и «елы-палы», ласково обращался к собеседникам «дурилка ты картонная», обожал «Аквариум» и БГ и вообще вел простую, но одухотворенную жизнь.

Впечатлившись образом жизни лучшего друга, писатель Владимир Шинкарев решил всячески популяризировать его манеру поведения и мировоззрение, после чего написал эссе «Митьки», в котором изложил «начала лексикона и правила поведения для нового молодежного движения». Участников движения Владимир предложил назвать по имени основателя и классического образца, то есть самого Дмитрия Шагина — «митя» или «митек». С этого всё и началось…

Александр Флоренский: «Однажды Цой играл у меня… Концерт происходил вечером в апреле (точной даты не помнит никто) 1985 года в нашей с Олей мастерской в Кузнечном переулке, 19. Пили болгарское красное вино. Цой забыл дома медиатор и ловко вырезал новый из пластиковой пробки от портвейна, найденной в мусоре. Это был далеко не единственный случай, когда Цой пел у меня в мастерской. Но этот концерт отличался от прочих: во-первых, он был запланирован аж недели за две, что для митьков 1985 года было крайне нехарактерно: во-вторых, он был записан! Запись производилась с помощью принесенного Игорем Чуриловым переносного кассетного магнитофона “Электроника-стерео” (помню, я с уважением прочел надпись на магнитофоне: “Встроенный электретный микрофон”). Единственной нашедшейся кассетой “МК-60” отечественного производства ограничилось время записи (Витька под конец разошелся и спел пару-тройку вещей, когда записывать было больше некуда). Где-то была фотка той самой кассеты “МК-60”, качественная, но ее непросто будет найти… Она у меня участвовала в дизайне диска. Замусоленная такая, с надписью фломастером “ЦОЙ”. Она у меня без копии несколько лет крутилась, никто ж за особую ценность не считал это… А сегодня не представляю даже, где ее искать…

Уходя, гости по традиции оставляли автографы на стене в прихожей. Цой тоже взял фломастер и написал: “ЛУЧШЕ БОЛЬШЕ, ЧЕМ МЕНЬШЕ”…»[185]

Именно на этом концерте у митьков Виктор спел ставшие впоследствии легендарными песни — «Румбу» (не вошедшую в альбом «Ночь») и «Маленького пастушка», которые лишь по счастливой случайности не затерялись под слоем прошедших лет…

«ЭТО НЕ ЛЮБОВЬ», ИЛИ УХОД ТИТОВА

Решение записать новый альбом у Вишни (не дожидаясь окончания записи альбома «Ночь») пришло к Цою внезапно. Поскольку со студией Тропил-ло начались проблемы, группе приходилось записывать материал урывками. И Цой, к тому времени сочинивший много песен про любовь, решил их записать отдельным альбомом. Тем более что студия Вишни, располагавшаяся в непосредственной близости от студии Тропилло, была очень удобна.

По воспоминаниям Алексея Вишни, «была весна, самое время петь о любви и фиксировать положительные эмоции»[186].

И вот летом 1985 года, окончательно забросив недоделанный альбом «Ночь», группа собралась на студии Вишни для записи следующего студийни-ка — альбома «Это не любовь».

Юрий Каспарян: «Вите надоела эта рутина с альбомом “Ночь”, и он быстро договорился с Вишней, так мы записали “Это не любовь”…»[187]

Ты часто проходишь мимо, не видя меня,С кем-то другим, я стою не дыша.Я знаю, что ты живешь в соседнем дворе,Ты идешь не спеша, не спеша…О-о-у, но это не любовь…О-о-у, но это не любовь…

Алексей Вишня: «Аппаратура была та же самая, что использовалась Тропилло в работе над альбомами “Электричество” и “Акустика” “Аквариума”. Качество записи выросло заметно, но Виктору больше всего нравилось комфортно записываться в домашних условиях, в тапочках и футболке…»[188]

По воспоминаниям Вишни, он пытался создавать «киношникам», уставшим от вечных напрягов в студии Тропилло, максимально хорошее настроение. Весь материал был записан очень быстро, буквально за пару недель. Поразил всех приглашенный в группу басист Саша Титов, который за один день сыграл партии бас-гитары на все песни.

Юрий Каспарян: «В альбоме “Это нелюбовь” мне нравится, как звучит бас-гитара. Очень хорошо звучит. Мы писали две недели или три этот альбом, а потом приходит Саша Титов после вечеринок, после гастролей “Аквариума”, и за один день прописывает бас на всей пластинке. Это без вопросов…»[189]

Виктор Цой: «Условия студии были таковы, что выбора не было, три гитары и ритм-компьютер, никаких накладок. Вначале меня это угнетало, но в процессе работы даже стало нравиться, и под конец записи мы даже стремились к такому звуку[190]». «Изначально на “Это не любовь” мы не возлагали вообще никаких особых надежд. Там собраны некоторые старые вещи: “Весна”, например, и песни, предназначенные, так сказать, для внутригруппового использования. Когда я пишу песни типа тех, что вошли в “Это не любовь”, мне очень смешно. По идее мы предназначали этот альбом молодым ребятам, лет под 20, а оказалось, что эту иронию улавливают более взрослые люди. Видимо, для молодежи требуется повышенный драматизм ситуации»[191].