Василий Голубев - Во имя Ленинграда

Я тщательно следил за воздухом и землей, барражируя на своей высоте. Истребителей противника пока нигде не видно. Значит, позволительно и мне пойти хоть на одну штурмовку. Внизу уже горели машины, что-то взрывалось...

Мы полетели на север, в сторону наших войск. Над линией фронта фашистские самолеты, три "Хеншеля-126" и три "Юнкерса-88", кружились, бомбили и обстреливали боевые порядки наших войск.

Разделившись попарно, пошло в атаку наше ударное звено. "Хеншели" бросились наутек. Один из них не сумел увернуться от короткой очереди и, не выходя из пикирования, врезался в болотный кустарник. Взметнулся столб огня и грязи. "Юнкерсы" начали уходить на восток. Я выбираю одного, подхожу метров на четыреста, посылаю два снаряда. Сближаюсь на короткую снайперскую дистанцию, стрелки "юнкерса" молчат, видимо, оба убиты. Длинная очередь из трех пулеметов прошивает самолет врага от хвоста до кабины. Ю-88, медленно заваливаясь на крыло, уходит вниз. Близ позиций наших войск на земле вспухает огненный шар...

О нашем бое с "юнкерсами" и "хеншелями" еще до посадки сообщили по радио на КП базы Ханко, и генерал-лейтенант Кабанов приехал к нам поздравить с победой и одновременно познакомиться, как он сказал, с новичками из-под Ленинграда.

- Это хорошо, друзья, что вы сразу взяли эстафету от Антоненко и Бринько. Держите ее и дальше, как гангутцы! - сказал генерал.

В дальнейшем, чередуясь, по два-три раза в день вылетали на остров Даго, наносили штурмовые удары по войскам и технике противника, прикрывали наши шхуны, мотоботы, торпедные катера, "морских охотников", которые перевозили больных и раненых бойцов на Ханко.

16 октября звено Васильева и пара Байсултанова, следуя на штурмовку, перехватили над островом четыре Ю-88, заставили их сбросить бомбы на свои войска и сбили один фашистский бомбардировщик.

Потом три дня бушевал шторм. Едва он стих, как я повел группу истребителей к острову Даго. Возвращаясь, мы увидели сторожевик и сопровождавшие его семь больших катеров. Я набрал высоту и развернул группу в сторону кораблей.

Вдруг с них дали три зеленых ракеты - сигнал "Я свой". Но мы-то знаем, что таких судов на Ханко нет. Даю команду на атаку. Те внизу поняли, что нас не обманешь, и пустили в нашу сторону несколько трасс спаренных "эрликонов". Пиратский отряд вышел из шхер на перехват наших мотоботов и катеров и сам попал в ловушку.

Боезапас у нас остался, а главное, у меня и Байсултанова висело по два РС-82. Жаль, конечно, что они с дистанционными взрывателями. Ну да ничего, один заход сделаем всей группой. Покачиваю с крыла на крыло - сигнал следовать в атаку за мной.

Идем парами на самый большой корабль-сторожевик. Он огрызается довольно сильно. Его поддерживают идущие рядом три катера. Нам к огню не привыкать, сближаемся, пускаем РС-82. Черные шапки дистанционных разрывов метрах в десяти над кораблем. Это очень хорошо - тысячи осколков сгонят зенитчиков с палубы в трюм. А мы вдобавок еще стегнули пулеметами и из пушек и на бреющем полете вышли из зоны обстрела. Я оглянулся: сторожевик начал поворот на север. Нет, этот номер не пройдет, через час сведем счеты до конца.

После посадки я доложил о выполнении задания и встрече с вражескими кораблями. Сразу же поступило приказание: нанести повторный удар по катерам и сторожевику. Через час мы восьмеркой летели в район, где должны быть гитлеровские корабли. Я вел шесть И-16 и две "чайки". Все самолеты на борту имели РС-82.

Противника долго искать не пришлось, он был в том же районе - видимо, подкарауливал наши корабли с Даго.

Согласно разработанному плану, мы заняли позицию для первой атаки. Я, Татаренко и пара "чаек" - Овчинников с Лазукиным - атаковали с двух сторон сторожевик. Из двенадцати реактивных снарядов пять достигли цели. Прямые попадания. Атаку завершили пулеметным огнем. Байсултанов, Старухин, Бодаев и Цоколаев удачно атаковали два катера. Один из них взорвался, второй загорелся.

Мы четверкой повторили атаку по сторожевику. Теперь его зенитки не стреляли. Несколько попаданий РС-82 - и на корабле возник большой пожар. Я заметил, как с борта в воду прыгают люди. Это хороший признак, это значит, что гибель корабля неминуема.

После второй атаки на воде все же остались горящий сторожевик и пять катеров - один из них окутан дымом, не имеет хода. "Молодцы мои летчики", порадовался я и пошел на цель третий раз. Из пушек и пулеметов мы били по целям в упор с малых дистанций. Боезапас кончался, осталось на одну-две короткие очереди: на войне это надо всегда беречь.

Неплохо... Не зря прыгали за борт вражеские матросы. Сторожевик взорвался и через пару минут затонул. Два корабля из восьми ушли на дно, третий горит. Нужно добивать остальных, нужно срочно повторить налет до наступления темноты.

Подлетая к Ханко, я заметил, что все наши пушки, в том числе и зенитные, ведут огонь по артиллерийским позициям врага: помогают летчикам безопасно приземляться. И неплохо помогают...

Мой доклад обрадовал командование гарнизона, и мы получили задание сделать еще один вылет до наступления темноты.

Вылетели в том же составе. Обнаружили только пять катеров, шестого, горящего, уже не было. На палубах скопилось много людей - наверное, подобранные с потопленных нами катеров и сторожевика. Нам никто не мешал, а зенитный огонь в расчет мы не брали. От прямых попаданий РС в катерах возник пожар, а после того, как мы полоснули по ним пулеметно-пушечным огнем, один взорвался. В конце концов мы утопили все, кроме одного. Боезапас израсходовали без остатка. Хотелось добить последний катер, но наступила темнота и нужно было спешить на свой аэродром...

22 октября гитлеровцы объявили о том, что полностью овладели островом Даго. Наши войска до конца выполнили свой долг перед Родиной, стояли до последнего солдата, до последнего патрона. Слава им и вечная память. Но главная сила, закрывающая проход фашистскому транспортному и боевому флоту в Финский залив, на подступы к Ленинграду, оставалась в наших руках. Мощные батареи Гангута и острова Осмусар вместе с минными позициями представляли собой непробиваемый щит.

Враги с каждым днем усиливали артиллерийский огонь по аэродрому Ханко. Взлетать и садиться становилось все труднее и опаснее, но обстановка требовала систематических данных авиаразведки, и надо было бить плавсредства противника, пытающегося контрдесантами сбросить наших бойцов и моряков с вновь захваченных островов.

24 октября Овчинников и Лазукин возвращались с разведывательного полета. Вслед за ними к западной части полуострова подошли две "чайки".

На этот раз посты ВНОС сработали точно и дали сигнал на аэродром о том, что "чайки" чужие. Я и Татаренко взлетели. Ведомый у меня прекрасный. Он одинаково хорошо владеет и самолетом и оружием, все хорошо видит, понимает замысел ведущего, действует храбро и умно.