Анна Франк - Убежище. Дневник в письмах

Из соседней комнаты слышится ужасный скрип: раскладушка Марго. Снова диванные покрывала и подушки, все, чтобы сделать деревянные планки хоть немного удобнее. Наверху, кажется, гремит гром, но это всего лишь кровать мефрау. Ее пододвигают к окну, чтобы Ее Высочеству в розовом ночном халатике вдыхать маленькими ноздриками что-то бодрящее.

Девять часов. После Петера я вхожу в ванную, где происходит основательная процедура умывания, и нередко случается (только в теплые месяцы, недели или дни), что в воде плавает какая-нибудь маленькая блошка. Потом чищу зубы, накручиваю локоны, привожу в порядок ногти, пользуюсь ваткой с перекисью водорода (чтобы отбелить черные волоски над губой), и все это за какие-нибудь полчаса.

Половина десятого. Быстро надеваю банный халат. В одной руке мыло, в другой горшок, заколки, штаны, бигуди и вата, я вылетаю из ванной, хотя частенько меня возвращают обратно из-за волосков, которые изящными, но для того, кто умывается после меня, не очень-то приятными завитками красуются в умывальнике.

Десять часов. Опускается затемнение. Спокойной ночи. Еще минут пятнадцать скрип кроватей и стон сломанных пружин, потом наступает тишина, по крайней мере, если верхние не ссорятся в постели.

Половина двенадцатого. Скрипит дверь ванной. В комнату проникает тонкий луч света. Скрип туфель, большое пальто, еще больше, чем человек в нем… Дюссел вернулся после ночных трудов в конторе Кюглера. После десяти минут шаркания по полу, шуршания бумагой (это он прячет еду) стелется постель. Потом фигура снова пропадает, и только из уборной время от времени доносятся подозрительные звуки.

Примерно три часа. Мне надо встать по маленьким делам, для этого под кроватью стоит металлическая баночка, под которую подложен резиновый половичок на случай возможной протечки. Каждый раз я стараюсь затаить дыхание, потому что в жестянке булькает, будто журчит горный ручеек. После этого баночка снова убирается на место, а фигура в белой ночной рубашке, которая каждый вечер служит поводом для замечания Марго: «О, эта неприличная ночная рубашка», забирается в постель. С четверть часа я прислушиваюсь к ночным звукам. Прежде всего – нет ли внизу вора, потом к различным постелям наверху, за стеной и рядом в комнате, из чего зачастую можно узнать, как спят или в полудреме проводят ночь обитатели дома. Последнее уж точно неприятно, особенно если речь идет об одном члене семьи, по имени доктор Дюссел. Сперва я слышу звук, будто рыба глотает воздух, так повторяется раз десять, потом какая-то возня и облизывание губ вперемежку с причмокиваниями, затем следует долгое верчение туда-сюда на кровати и перекладывание подушек. Пять минут полной тишины, а потом процедура повторяется по меньшей мере раза три, пока доктор снова на какое-то время не убаюкает себя. Бывает и так, что по ночам, примерно между часом и четырьмя, стреляют. Я не осознаю этого, пока по привычке не выскочу из кровати. Иногда я еще настолько погружена в сон, что думаю о неправильных французских глаголах или о ссоре у верхних. Только когда все стихает, я замечаю, что стреляли, а я спокойно осталась в комнате. Но обычно случается, как описано выше. Я моментально хватаю подушку и носовой платок, надеваю халат и тапочки и бегом несусь к папе, в точности как писала Марго в стихах мне на день рождения:

Ночью, лишь только раздастся стрельба,Дверь заскрипит, и за нею виднаДевочка, с подушкой в руках и платком…

Только окажусь у большой постели, как первый испуг проходит, если, конечно, пальба не очень сильная.

Без четверти семь. Тррр… Будильник, который может возвысить свой голосок в любое время дня (если его об этом попросят, а иногда и без этого). Крак… бам… мефрау его выключила. Кнак… поднялся менеер. Поставить воду и быстро в ванную.

Четверть восьмого. Снова скрипит дверь. Дюссел может идти в ванную. Оставшись одна, поднимаю затемнение… и в Убежище начинается новый день.

Милая Китти!

Сегодня возьмем время обеденного перерыва в конторе.

Половина первого. Вся шантрапа облегченно вздыхает. Теперь Ван Маарен, человек с темным прошлым, и Де Кок ушли домой. Сверху доносится стук пылесоса мефрау по ее прекрасному и единственному коврику. Марго берет под мышку пару книг и идет заниматься с «отстающими детьми», потому что Дюссел похож именно на такого. Пим садится со своим неразлучным Диккенсом в углу, чтобы хоть где-нибудь найти покой. Мама торопится наверх помогать прилежной хозяйке, а я иду в ванную, чтобы привести в порядок ее, а заодно и себя.

Без четверти час. Чаша наполняется. Сначала менеер Хис, потом Клейман или Кюглер, Беп, а иногда и Мип.

Час дня. Все в напряжении слушают Би-би-си. Только в эти редкие минуты, объединившись у маленького радиоприемничка, жители Убежища не перебивают друг друга, потому что говорит кто-то, кому даже менеер Ван Даан не может противоречить.

Четверть второго. Большая раздача. Каждый из конторы получает чашку супа, а если есть, и что-нибудь сладкое. Менеер Хис, довольный, садится на диван или прислоняется к письменному столу. Газета, чашка, а частенько и кошка рядом. Если какого-нибудь из этих трех компонентов недостает, то он непременно высказывает недовольство. Клейман рассказывает последние городские новости, он в этом смысле на самом деле неиссякаемый источник. Кюглер кубарем летит по лестнице, короткий и сильный стук в дверь, и он входит, потирая руки, веселый и суетливый или угрюмый и тихий, в зависимости от настроения.

Без четверти два. Едоки поднимаются, и все снова возвращаются к своим занятиям. Марго и мама – к мытью посуды, менеер и мефрау – на диван, Петер на чердак, папа на диван, Дюссел тоже, а Анна – за работу.

Тут наступает самое спокойное времечко, когда все спят, никто никому не мешает. Дюссел грезит о вкусной еде, это отчетливо видно по его лицу, но я смотрю недолго, ведь время торопит, а в четыре часа педант доктор уже стоит с часами в руках, потому что я прибираю для него столик с минутным опозданием.

Милая Китти!

Пару недель назад я начала писать рассказ, что-то абсолютно придуманное, и мне это доставило такое удовольствие, что «детища моего пера» уже накапливаются стопкой.

Милая Китти!

На этот раз продолжение распорядка дня в Убежище. После обеденного перерыва в конторе наступает наша очередь обедать.