Сергей Голяков - Рихард Зорге

Однако, кажется, все обошлось. Но возникла другая проблема. По существовавшим правилам дипломаты не имели права заниматься корреспондентской работой — тем более в неофициальных органах печати. Распрощаться с журналистикой? Но это ограничило бы свободу Рихарда. Он уже не мог бы так запросто вращаться в корреспондентском кругу, посещать пресс-центр, встречаться со своими друзьями…

— Благодарю, герр генерал! Но, боюсь вынужден буду ответить отказом на столь Любезное предложение. Душа моя отдана журналистике.

— И слава богу! Дипломату душа ни к чему! — рассмеялся своей остроте Отт. И тут же понимающе кивнул. — Я уже прозондировал почву. Постараюсь, чтобы для вас сделали исключение: ваша журналистская работа и ваши обширные связи за стенами посольства — превосходный источник информации для нас.

И, наконец-то перейдя с чопорно-официального на обычный доверительный тон, продолжил:

— Теперь, когда ты, Рихард, совсем наш, я посвящу тебя в некоторые особенности новой германской дипломатии. Фюрер дал нам установку в следующем своем гениальном высказывании… — Отт прикрыл глаза рукой и на память процитировал. — «Я провожу политику насилия, используя все средства, не заботясь о нравственности и „кодексе чести“… В политике я не признаю никаких законов. Политика — это такая игра, в которой допустимы все хитрости и правила которой меняются в зависимости от искусства игроков… Умелый посол… когда нужно, не остановится перед подлогом или шулерством».

Он открыл глаза:

— Ну, что ты скажешь?

— Это высказывание в полной мере достойно фюрера, — дипломатично ответил Зорге.

Положение, которое Рихард занимал в немецкой колонии (он ведь был руководителем местной национал-социалистской организации) не только раскрывало перед ним широкие возможности, но и налагало на него много обременительных обязанностей. Без него не обходился ни один мало-мальски важный прием в германском посольстве или Немецком клубе в Токио, различные официальные встречи, и, уж конечно, он был непременным участником «Вечеров берлинцев».

Эти вечера устраивались в помещении посольства раз или два в год для «поднятия патриотического духа». Обычно они приурочивались к приезду какого-нибудь крупного уполномоченного Гитлера или важного чиновника из германского министерства иностранных дел. Вот и теперь, отправляясь на очередной «Вечер берлинцев», Рихард знал: среди гостей будет находиться один крупный офицер гитлеровского генштаба, «специалист» по России. Накануне Отт сказал Зорге, что этот офицер ехал в Токио через территорию Советского Союза и «хорошо смотрел по сторонам». В переводе на обычный язык это могло означать только одно: во время своего длительного путешествия немец собрал какую-то разведывательную информацию. Но какую именно, Отт не сообщил. Рихард не стал у него спрашивать.

К назначенному часу в большом посольском зале для торжественных приемов собралась почти вся немецкая колония — дипломаты, коммерсанты, советники, военные сотрудники различных немецких фирм и компаний. В центре зала на массивном столе из голых досок возвышался огромный дымящийся котел. У котла, одетый в белый накрахмаленный халат и высокий поварской колпак, стоял улыбающийся Рихард и продавал традиционные баварские сосиски. Один за другим к нему подходили гости. Многие из присутствовавших были увешаны орденами и знаками отличия за безупречную службу гитлеровскому рейху. Пиво и шнапс быстро подняли общее настроение. Образовались оживленные группы. Где-то по углам уже затягивали немецкие песни.

Когда публика, наконец, насытилась и начались танцы, Рихард сбросил с себя поварской халат и сделал вид, что хочет принять участие в общем веселье. Он пригласил первую попавшуюся даму — ею оказалась Хильда, секретарь Отта. Танцуя, Рихард улыбался своей партнерше, перебрасывался с нею ничего не значащими фразами. Но делал он это почти автоматически. Его внимание было занято совершенно другим. В общем хаосе и неразберихе нужно было поскорее отыскать приезжего офицера. Рихард вальсировал круг за кругом, внимательно обводя взглядом присутствующих. Но приезжего офицера нигде не было. Куда-то запропастился и Отт.

Музыка кончилась. Рихард раскланялся с партнершей и хотел отправиться на поиски Отта, когда его окликнул майор Шолль.

— Неужели вам не надоел весь этот бедлам, Зорге? — спросил майор с обычной своей бесцеремонностью. — Кстати, вы для чего-то нужны его превосходительству. Вот вам благовидный предлог, чтобы смыться.

Рихард вопросительно поднял одну бровь.

— Вы, кажется, хватили лишнего, Шолль. У меня нет ни малейшего желания покидать эту волнующую встречу лучших представителей нашей великой нации.

Шолль оторопело взглянул на Рихарда и скрылся в толпе. Рихард еще раз оглядел зал. Человека, которого он искал, по-прежнему не было. «Значит, он у Отта», — решил Рихард и пошел к послу.

— А вот и доктор Зорге! Знакомьтесь!

Поджарый немец с тонким профилем, длинными, как плети, руками вскочил со стула, щелкнул каблуками:

— Полковник Шильдкнехт, офицер для особо важных поручений.

— Рихард Зорге — корреспондент «Франкфуртер цейтунг».

— Скажите, дорогой Рихард, нет ли у вас каких-нибудь срочных дел в России? — снова заговорил Отт, когда новые знакомые обменялись приветствиями.

— Мне кажется, что господин посол прекрасно осведомлен о всех заботах своих подчиненных, — ответил Рихард, скрывая свое недоумение.

— Я хотел бы надеяться на это, — самодовольно улыбнулся Отт. — Но вот господин полковник настоятельно рекомендует мне освободить вас от всего на свете и отправить в гости к русским. Он считает, что такой бесценный наблюдатель, как вы, мог бы с большой пользой провести там несколько недель и собрать интересующий вермахт материал. Как вам нравится такое предложение?

— Россия — загадочная страна, а загадки всегда будоражат воображение, — ответил Рихард. — Но боюсь, что ведомство господина полковника серьезно заблуждается, останавливая свой выбор на мне. Моя стихия — Восток. К тому же я совершенно не готов к выполнению особых поручений.

— Я ценю вашу скромность, доктор Зорге, — вмешался в разговор Шильдкнехт, — но вы явно преувеличиваете трудности. Все гораздо проще. Вот вам пример. Стоило мне один раз проехаться по Транссибирской магистрали, и я получил полное представление о ее пропускной способности. Разъезды, стрелки, станционные сооружения для опытного глаза — это настоящий клад. Теперь мы знаем об этой артерии русских абсолютно все.