Валерия Носова - Комиссаржевская

В интерпретации Комиссаржевской Лариса звучала трагически. И это было новым рождением пьесы.

«Бесприданница» на много дней заняла воображение театрального Петербурга. Достать билет на этот спектакль было почти невозможно.

То была настоящая победа нового таланта — Комиссаржевская привела в Александринский театр ту часть русской интеллигенции, которая долгие годы считала этот театр лишь местом для развлечений и потому не посещала его. Старые, бритые, в красных фраках капельдинеры, по многу лет прослужившие в Александринке, не переставали удивляться, как это так случилось, что не только ярусы и галерка пополнились молодыми людьми в студенческих тужурках, но и-в партере стала меняться публика.

Теперь часто в Александринском театре можно было увидеть профессоров университета. Островитяне — их так называли потому, что университет и Академия наук находились на Васильевском острове, — с радостью приветствовали появление новой, близкой им по своим идейным устремлениям актрисы. «Бесприданница» с участием Комиссаржевской воспринималась, как призыв к борьбе с общественным неустройством, с несправедливостью и жестокостью жизни.

Вскоре после выступления Веры Федоровны в ро-чи Ларисы в Александринском театре разыгралась обидно глупая и всемирно известная история с постановкой «Чайки» А. П. Чехова.

На семнадцатое октября назначен был бенефисный спектакль популярной комической актрисы Елизаветы Ивановны Левкеевой по случаю двадцатипятилетия ее службы в театре. Близкий Чехову писатель Игнатий Николаевич Потапенко гостил в это лето у Чехова в Мелихове и был свидетелем работы Антона Павловича над новой пьесой. Узнав о предстоящем юбилее Левкеевой, для которого Карпов искал пьесу, Потапенко написал о том Чехову, и Антон Павлович послал пьесу Карпову.

Несколько лет назад в Александринском театре с большим успехом в двадцатипятилетний юбилей режиссера Ф. А. Федорова-Юрковского прошел «Иванов» Чехова. Новая его пьеса, как счастливое предзнаменование, обрадовала и руководство, и труппу, и бенефициантку. Немедленно приступили к работе, имея в запасе до назначенного срока всего-навсего девять дней.

В соответствии с желанием автора роль самой Чайки — Нины Заречной — была поручена Марии Гавриловне Савиной. Карпов хотел отдать ей роль Аркадиной, а Нину поручить Комиссаржевской. В остальном разногласий не было, и весь звездный небосвод театра — Аполлонский, Давыдов, Варламов, Сазонов — получил роли. Левкеева в «Чайке» не играла. Для нее поставили в этот же вечер водевиль.

Но на первую репетицию Савина не приехала, коротко известив Карпова, что отказывается от роли Нины. В письме к А. С. Суворину, с которым советовался Чехов при распределении ролей, Мария Гавриловна писала:

«Роль Нины вся основана на внешности, и вследствие этого мне совершенно не подходит… Главное же неудобство заключается в том, что годы Нины слишком подчеркнуты и литератор твердит все время «о свежем молодом чувстве»… На «чувство» я могу иметь претензию, но в «свежесть» его вряд ли Бы поверите — и я боюсь вдвойне: за автора и за себя…»

Она рекомендовала отдать роль Нины Комиссаржевской. Но в учтивом тоне письма сквозил драматизм положения актрисы, вынужденной сдать роль более молодой сопернице. Суворин согласился с доводами Савиной, и Карпов передал роль Комиссаржевской. Зная, что актрисы неохотно берутся за роли, от которых отказались другие, Карпов далеко не был уверен, что Вера Федоровна не откажется в свою очередь.

Она попросила оставить ей пьесу и обещала вечером дать ответ.

Когда Евтихий Павлович явился за ответом, Вера Федоровна встретила его возбужденно и радостно:

— Все нравится: и роль и пьеса, но, Евтихий Павлович, ведь осталось несколько дней до спектакля! Как же я успею?

Карпов знал боязливую нерешительность Комиссаржевской и спокойно напомнил ей:

— Вера Федоровна, да ведь играли же вы в провинции и с двух-трех репетиций, да еще как играли!

Увлеченная ролью, как будто написанной для нее, если не о ней самой, Вера Федоровна махнула рукой и согласилась.

Вспоминая о постановке «Чайки», Е. Карпов писал, что «все артисты работали с большим увлечением, с тем художественным пылом, который охватывает актера, когда он чувствует в авторе истинного художника. Репетиции продолжались с 11 утра до 5–6 часов вечера. Мы по нескольку раз повторяли одну и ту же сцену, добивались верных тонов, соответствующих пьесе настроений… Актеры волновались, спорили между собою и со мной, горячились, нервничали. В. Ф. Комиссаржевская, конечно, волновалась больше всех. Чем больше она репетировала, тем сильнее ей нравилась роль Нины. Она очень скоро нашла верный тон и уже с третьей репетиции жила на сцене».

На четвертую репетицию приехал Чехов. С приветливой и веселой, но в то же время застенчивой улыбкой он вошел в режиссерскую, сказал отчетливо:

— Здравствуйте, Евтихий Павлович! — И, пожимая руку режиссеру, уже спрашивал: — Ну, что? Как идет дело?

Карпов рассказал об отказе Савиной и передаче роли Комиссаржевской.

— Я совсем не знаю, что за актриса Комиссаржевская. Боюсь. Роль Нины для меня — все в пьесе! — говорил Антон Павлович.

— Не знаете Комиссаржевской? Так вот сейчас я вас с ней познакомлю. Это прекрасная актриса.

Они прошли на сцену, где шла репетиция. Карпов представил Вере Федоровне Чехова. Он застенчиво поклонился и отошел в первую кулису. Там он и простоял весь первый акт, не сходя с места и не прерывая репетиции.

— Ничего, — сказал он Карпову, когда тот подошел к нему. — Только играют они много, игры бы поменьше. Давыдов, Варламов — хороши!

— А Вера Федоровна?

— По фигуре очень подходит… И она талантлива, она сыграет, я думаю!

Репетиция кончилась, актеры обступили автора. Он охотно отвечал на вопросы и прибавлял неизменно:

— Надо все это проще, господа. Совсем просто, как в жизни.

— А как это сделать? — допрашивали его.

— Не знаю, — отвечал Антон Павлович, улыбаясь. — Это вы лучше меня знаете.

Вера Федоровна подошла последней и, прямо глядя ему в глаза, спросила по-ребячески боязливо:

— А я, Антон Павлович?

— А у вас только с монологом немножко не так, как мне хотелось бы… — отвечал Антон Павлович. — Вы читаете его, как хорошая актриса, а ведь Нина — деревенская барышня, первый раз говорит со сцены, дрожит…

Вера Федоровна прошептала с упреком:

— Господи, как же я об этом не подумала!

— И вообще все надо проще… Да вы сыграете, конечно!

Необыкновенная мягкость в разговоре, деликатность, приветливая улыбка, с которой он начинал отвечать на вопросы, а вместе с тем ясный ум и точная фраза очаровали Веру Федоровну.