Мишель Кармона - Мария Медичи

Фламандцы и голландцы осушали болота и отвоевывали земли у моря в Вандее, Шаранте, окрестностях Бордо, устье Сены.

Улучшались и становились безопасными дороги, что позволяло развивать связи между регионами: пшеницу меняли на ткани Нормандии и Анжу, каштаны Лимузена, орехи Перигора, вишни и сливы Аквитании; полотно из Бретани или Вандеи продавалось на паруса испанских кораблей.

Страна богатела. Генрих IV стремился стимулировать развитие сельского хозяйства и поощрял создание мануфактур, отдав монополию подрядчикам: так возникли цеха, где ткали шелк и атлас, хрустальные заводы, ковровые мануфактуры Гобеленов и Савонри в Шайо.

Но результаты, достигнутые к 1610 году, были очень непрочными, и усилиям покойного короля нисколько не помогут бунты во время регентства Марии Медичи и гражданские войны при Людовике XIII.

Социальные классы

Существовало, скорее, две разновидности дворянства: знать — настоящие властители, жадные и воинственно настроенные феодалы, набитые деньгами, с бесчисленными владениями и должностями, составляющие заговоры или уходящие в раскол по любому поводу; и мелкое дворянство — обедневшие и разорившиеся в связи с наступлением мира дворянчики, у которых был выбор либо прозябать в нищете в своих пришедших в запустение замках, либо податься на службу к королю или какому-нибудь могущественному вельможе. Между ними пролегла бездна, но было и то, что их объединяло: гордость своим происхождением и чувство чести, которое толкало стольких из них драться на дуэли: 2000 погибнут в одном только 1606 году!

Поучительно поведение дворян по отношению к королю. Некоторые присоединились к Генриху Наваррскому еще в те времена, когда он завоевывал себе королевство — такие как Бирон и Сюлли. Бирон считал, что Генрих IV обязан ему за верную помощь, и, самый верный среди верных, немедленно начал устраивать заговоры, как только наступил мир, за что и поплатился головой.

Что касается Сюлли, то он всегда сохранял образцовую преданность по отношению к Генриху IV, что не мешало ему быть крайне чувствительным в вопросах чести, и Генриху приходилось вмешиваться, чтобы предотвратить ссоры.

Вельможи постоянно оспаривали друг у друга право первенства. Принц крови, граф де Суассон покинул двор с большим скандалом как раз накануне коронации Марии Медичи. Поэтому его не было в Париже в момент смерти Генриха, и он не присутствовал при объявлении регентства. Причина была достаточно веской: Генрих IV разрешил жене герцога Вандомского, одного из своих внебрачных сыновей от Габриэль д’Эстре, надеть на коронацию королевы платье, расшитое лилиями — эту привилегию имели только принцессы крови. Графиня де Суассон не смогла снести подобное оскорбление. Король заупрямился, уязвленным Суассонам оставалось отправиться переживать оскорбление в свои поместья. Вскоре вспыхнет ссора между их сыном, молодым графом де Суассоном, и принцем Конде, его троюродным братом: кому принадлежит честь подавать салфетку королю за столом? Кузены насмерть поссорятся и по этой причине окажутся в разных лагерях.

Нельзя за несколько лет избавиться от устоявшихся в течение веков правил поведения. И в 1610 году Мария столкнется с глубоко феодальной в этом отношении Францией.

Во время религиозных войн очень близко к трону оказались Гиз и его брат Майенн, а такие как д’Эпернон становились союзниками Генриха, если того требовали обстоятельства. Поэтому в мирное время Генрих IV не колеблясь черпал из своих шкатулок драгоценности, чтобы купить спокойствие, — впрочем, Мария Медичи будет вынуждена делать то же самое. В 1611 году 4 миллиона ливров — пятая часть бюджета! — пошли на выплату содержания знатным вельможам. В обычаях Генриха IV было удовлетворять ненасытный голод, назначая членов их семей на доходные церковные должности. Семья Ришелье владела, таким образом, «самым бедным и самым грязным во Франции» епископством Люсон, как скажет о нем великий кардинал. Но чтобы сохранить его в семье, молодому Арману дю Плесси придется оставить военную карьеру и в 1606 году стать епископом Люсона. Впрочем, он окажется не самым худшим епископом своего времени.

Провинциальное дворянство не представляет непосредственной опасности для монархии. Разоренные снижением доходов от аренды (от 10 до 20 % крестьян погибли, а опустошенные земли стали менее урожайными), они вынуждены продавать оставшиеся права или привилегии сеньоров. Поэтому крестьяне постепенно освобождаются от рабства или полурабства и становятся свободными собственниками. Последний способ поправить дела — продать земли или обеспечить брак с девицей из семьи зажиточных буржуа.

Генрих IV попытался сделать невозможное — удержать французское дворянство на его землях. Мелкопоместным дворянам незачем искать состояние при дворе, как бы верно они ни служили королю. Такой способ действий экономил средства, но, с другой стороны, провинциальному дворянству нечем было заняться, и оно от безделья поступало на службу к иностранному принцу, дворяне-гугеноты воевали в Нидерландах против Испании, другие спешили на помощь герцогу Мантуанскому в его столкновениях с Савойей, промышляли разбоем.

Со временем французское дворянство растеряло свои добродетели, отдав все силы борьбе за право носить шпагу, не снимать шляпу, занимать первую скамью в церкви. Даже его военные качества вырождаются. Обнищавшее и сварливое дворянство буквально отравит регентство Марии Медичи и правление Людовика XIII постоянными волнениями.

Буржуазия охвачена страстным стремлением к знаниям. Прилагаются все усилия, чтобы отправить сына к иезуитам, а дочь — к урсулинкам.

В своей массе буржуазия трудолюбива и жадно стремится к интеллектуальному и социальному успеху. Средним классам дороги порядок и спокойствие, мир и правосудие. Они покупают должности на службе у короля, и поэтому нападки на продажу должностей затрагивают их классовые интересы и ценные для них прерогативы. Именно они представляют третье сословие в Генеральных штатах или в Ассамблее нотаблей. Но они умеют совмещать защиту своих интересов и защиту суверенной власти короля, составляя единое целое с монархией в борьбе против знати, нарушающей гражданский мир, и прожорливого дворянства.

Стремления и занятия городского населения и буржуазии пока еще во многом сходны: нет особого разделения между хозяевами ремесленных мастерских и их компаньонами, мастеровыми и купцами или людьми, состоящими на королевской службе. Все они живут в одних и тех же домах, и поэтому простой народ в городах проникся теми же идеалами, что и буржуазия: ему дорого общественное благо, он монархист и враждебно настроен по отношению к смутьянам. Значительной силой являются профессиональные корпорации.