Александр Кабаков - Аксенов

Дорогие Женя и Света, разрешите мне рассказать вам одну нью-йоркскую историю. В день кончины Мистера Броу, еще не зная об этом (и никто еще в Новом Свете не знал), мы пошли большой компанией на представление в Сохо. Представление называлось «Страсти по Казимиру», имелся в виду Казимир Малевич. Мы сильно опоздали, а когда вошли, увидели на сцене обнаженного Мистера Броу, который танцевал медленно и со щемящей бессмысленной печалью под аккомпанемент дикой якутской песни без слов. Sic transit gloria mundi, дорогой ты наш Евгений…

Глава шестая

Аксенов и его политика

ЕВГЕНИЙ ПОПОВ: Итак, сначала Василий Павлович, будучи ребенком, был вне политики — родители сидели в тюрьме, а ему рассказывали, что они на Севере где-то, в командировке… Естественно, после Магадана, после встречи с матерью, он стал антисоветчиком, вернее, антисталинцем, я бы так сказал…

АЛЕКСАНДР КАБАКОВ: Мне кажется, что ты начал немножко сбивчиво. Приделал сюда детство, которое вообще никакого отношения к предмету разговора не имеет… А разговор сегодня о политических взглядах Аксенова, вот о чем. Действительно, сначала, я думаю, он сделался просто антисталинистом под влиянием Евгении Семеновны, потом — резким антисоветчиком уже непонятно под каким влиянием, по инстинктам, что ли…

Е.П.: Потому что он стал информацией большей владеть… В Питере, потом в Москве…

А.К.: И по инстинктам стиляги. А дальше пошло… Так что теперь, в двух словах формулируя, каковы были, на мой взгляд, политические взгляды… ну, так скажем, зрелого Аксенова, я могу заявить твердо: он был последовательным атлантистом. Так у нас было раньше принято и теперь снова принято называть людей, исповедующих традиционные принципы западного мира и прежде всего американского… ну, истеблишмента, не американской интеллигенции, которая «левая» в большой степени и в большой части, а истеблишмента, столпов общества. И этим атлантизмом объясняется абсолютно всё: его антисоветизм и вообще антикоммунизм, его взгляды на все политические проблемы. Например, его позиция по отношению к поздней советской власти — какая она была? Точно такая, какой она, меняясь, была у американского истеблишмента, у Америки и, если угодно, у НАТО. Если же он расходился с американским истеблишментом, то… не подберу выражения… в тех случаях, когда он был еще больше атлантистом, чем американцы. Например, в его позиции по отношению к чеченской проблеме.

Е.П.: О, это интересно…

А.К.: И довольно широко известно… Я же сказал: у Аксенова были взгляды классического атлантиста, традиционного. А в последние десятилетия Америка — в том числе все больше, вслед за американской интеллигенцией, и американский политический истеблишмент — перестала быть той Америкой, которая когда-то сформировала его взгляды.

Е.П.: Объяснись!

А.К.: Пожалуйста: он твердо и непоколебимо выступал «за Запад», против агрессивного коммунизма, против всякой угрозы Западу — в том числе и такой очевидной для него угрозы, как напор Юго-Востока, исламского фундаментализма, азиатчины. В свое время против этих угроз твердо выступали и Америка, и НАТО. Но западные подходы постепенно поменялись из тактических соображений, под давлением политического прагматизма и проникающей всюду политкорректности, а он не поменялся. Он считал такую новую политику изменой западным принципам. Этим объяснялась эволюция его отношений к новой советской… к новой русской власти. Этим же объяснялся важный и, к счастью, не имевший практических последствий эпизод его биографии: он сошелся с Борисом Абрамовичем Березовским и едва не возглавил партию, которую Березовский хотел создать как альтернативу уже начинавшей тогда свое существование партии власти, как либеральную, западническую альтернативу. Аксенов этим увлекся, потому что всегда и во всем стоял на позициях традиционного, классического западного «правого» либерала, атлантиста. И был даже готов за эти свои взгляды бороться…

Е.П.: Атлантист, атлантист… Я насторожился при слове «атлантист». Но когда ты сказал «правый либерал», то я абсолютно с этим согласился. Только я еще хочу сказать, что, как ни странно это звучит, он ухитрялся быть при этом русским патриотом. Не в том дурном смысле этого слова, которое возникло в 90-е годы, когда одни ругались словом «пидриоты», а другие — словом «либерасты», нет, он был патриотом в том смысле, в каком нормальный русский человек должен быть…

А.К.: И никакого противоречия тут на самом деле нет. Потому что настоящий атлантизм предполагает патриотизм. Классический атлантист всегда патриот, допустим, Америки или Великобритании — он не может быть таким беспристрастным интернационалистом…

Е.П.: Ты знаешь, я с уважением отнесся к твоей схеме относительно его атлантизма, но схема есть схема, а жизнь есть жизнь. Как атлантист может быть русским патриотом?

А.К.: А как правый либерал может не быть патриотом своей страны? «Правый» — обязательно патриот…

Е.П.: Ну, не знаю… Правильно писали в восемьдесят восьмом в журнале «Крокодил» под руководством этого самого, забыл его фамилию, сатирика-то…

А.К.: Пьянова.

Е.П.: Да, правильно. Под общим заголовком «Мы, штатские». Именно насчет атлантизма, как ты выражаешься. То есть его уличали в том, что он патриот Америки, а не России…

А.К.: Вот в этом и было противоречие его атлантизма. Будучи гражданином Америки и вообще западником, атлантистом, он не мог не быть американским патриотом. Но, будучи правым либералом, он не мог не быть патриотом своей настоящей родины, то есть России. «Правый» и «патриот» — это почти одно и то же. Другое дело, что у нас такая вывернутая вся действительность, в которой коммунисты, например, провозглашают себя патриотами, в то время как их предшественники, коммунисты-интернационалисты, Россию замучили, уничтожили, половину народу перебили и мечтали о мировой революции, в которой Россия сгорит, как фитиль. И еще разные люди, которые хотят превратить Россию опять в зону, в ГУЛАГ, объявляют себя патриотами на том основании, что они инородцев ненавидят. Так они русских не меньше ненавидят… А Вася был настоящий патриот, каким должен быть правый либерал.

Е.П.: Не хочется себя цитировать, но придется. В предисловии к одной его книге я написал, что тоска по России богатой, веселой, открытой — вот патриотизм Аксенова.

А.К.: Мы говорили про «Остров Крым»: вот скажи, кто, кроме атлантиста с одной стороны и при этом русского патриота с другой, мог написать такой роман?!