Юрий Богданов - 30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД: от оперуполномоченного до заместителя министра

Тогда и внутренние органы власти из организации, которая должна помогать населению соблюдать правопорядок и законность, превращаются в карающий орган, стремящийся силовыми и даже репрессивными методами подавлять всякое инакомыслие, любое отклонение от широко пропагандируемого мировоззрения вождей. Большинство читателей любит повествования о разведчиках и шпионах, которые по своему статусу являются информаторами, работающими у них, за рубежом, поскольку поставляемые этими источниками разведданные позволяют при правильном их использовании предвидеть и адекватно отреагировать на события, касающиеся судеб многих народов. Но в то же время все страшно ненавидят и презирают информаторов, обитающих внутри страны и получивших прозвище сексотов (сокращение от «секретный сотрудник»), ибо их сообщения обычно приводят в нашей стране не к корректировке действий местного или высшего руководства, а лишь накликают беды на головы недовольных и не желающих молчать об этом людей.

Вот в такую деформированную относительно здравого смысла систему внутренней власти попал и мой отец. Мне кажется, что если бы он имел представление о том, чем ему придётся заниматься, то никогда добровольно не пошёл бы на эту службу. Отец предпринимал попытки обеспечить себе возможность ухода в совершенно другую, техническую область деятельности, но человека, познавшего некоторые тайны Системы, уже не могли так просто отпустить

В художественном исследовании «Архипелаг ГУЛАГ» [Л.26] Солженицын пишет в главе «История нашей канализации» о потоках людей, арестовывавшихся и направлявшихся Советской властью в тюрьмы, лагеря, на поселение. Одним из самых больших, сообщает автор, был в 1929–1930 годах многомиллионный поток раскулаченных. Поток этот отличался тем, что «здесь сразу выжигали только гнёздами, брали только семьями и даже ревниво следили, чтобы никто из детей не отбился бы в сторону».

Почему же большевистские вожди так ненавидели кулачество, видели в нём своего классового врага, стремились его уничтожить, стереть с лица земли даже вместе с семьями? Возможно, понять существо этого вопроса помогут «Памятные записки рабочего, коммуниста-большевика, профсоюзного, партийного и советского государственного работника» Л.М. Кагановича [Л.65]. Следует отметить, что Лазарь Моисеевич, являвшийся видным деятелем сталинской гвардии, был на протяжении более чем четверти века одним из первых лиц в Политбюро и правительстве СССР, руководил промышленностью и транспортом страны. Он представлял собой человека, «абсолютно убеждённого в своей личностной, политической и исторической правоте, не менявшего своих взглядов в зависимости от конъюнктуры».

В начале своей книги Каганович так описывает жизнь своих односельчан деревни Кабаны, располагавшейся в украинской глубинке: «Хорошие земли, дающие хороший урожай, различными комбинациями богатеев и власть имущих в волостном правлении оказались во владении богатых кулаков, которых в деревне было примерно 5-10 дворов, и зажиточных, которых было примерно 30 дворов. Они и получали хорошие урожаи. Бедняки же, у которых не было рабочего скота и инвентаря, обрабатывали землю плохо, навоза тоже не было или было очень мало, о других видах удобрения и не помышляли — в результате песчаные, супесчаные земли давали беднякам ничтожный урожай, а середняки, которых было около 100 дворов, тоже получали небольшой урожай. Поэтому большинство крестьян-бедняков и даже часть середняков уже к январю оставались без своего хлеба для прокорма своей семьи. Они и попадали в кабалу к кулаку». «Закабалённое положение бедноты привело к тому, что лучшие земли оказались в руках кулаков и богатых крестьян. Это было острым главным классовым антагонизмом в нашей деревне. Земельные наделы и без того малые у бедняков сокращались из года в год из-за разделов семейств. Отсюда — крайнее малоземелье».

Приведенные выдержки из мемуаров железного наркома позволяют, на наш взгляд, достаточно чётко определить главную причину, по которой партийное руководство решило в корне изжить кулачество. Поскольку самые лучшие земли (пусть теперь и национализированные Советской властью в соответствии с Декретом о земле) сосредоточились в кулацких (мироедских, но крепких) крестьянских хозяйствах, то забрать эти обширные наделы или, допустим, предложить хозяевам добровольно хоть немного потесниться и отдать малую толику своей собственности беднякам или батракам представлялось невозможным, ибо территориальные претензии всегда являются самыми конфликтными вопросами. Потому, не согнав силой кулацкие семьи с обжитых ими мест полностью, невозможно было получить в государственное распоряжение принадлежавшую им землю.

Кроме того, большевики полагали, что как только беднейшие крестьяне будут наделены землёй, которую они обильно поливали своим потом в качестве батраков, то сразу же начнут работать с небывалым энтузиазмом, получая богатые урожаи и охотно делясь полученной продукцией с облагодетельствовавшим их государством, что позволит правителям без самотёка распоряжаться результатами крестьянского труда, минуя рынок. При этом упускалось из виду, что на земле надо не просто работать, а рачительно хозяйствовать, чего многие бедняки делать не умели (вследствие этого, без учёта иных причин, впали в бедность), а иные (люмпенизировавшиеся) уже даже и не хотели самостоятельно напряженно трудиться. Чувство же благодарности к благодетелю быстро проходило.

Помимо сказанного, наступлению на кулака способствовала существовавшая в деревне извечная ненависть обездоленных к богачам, не желавшим ни с кем делиться своими прибылями, а, наоборот, стремившихся за счёт эксплуатации и обмана бедняков ещё больше нажиться. Здесь представлялась возможность удовлетворить жгучее человеческое чувство зависти, свести счёты с теми, кто, даже не обладая неразрешённым достатком, был особенно нелюбим в каждой конкретной деревне.

Ещё одной причиной являлась вполне очевидная невозможность объединения состоятельных, независимых людей в одну упряжку, в единое коллективное хозяйство со своими бывшими батракам и-голодранцам и (лодырями, бездельниками и пьяницами), в котором эта вторая революционная сила должна была занимать руководящее положение.

Все эти первопричины стояли на прочном теоретическом фундаменте, построенном вождями мировой революции, которые провозглашали, что борьба велась за полное освобождение человечества от эксплуатации не против отдельных личностей, а за уничтожение (как мы теперь понимаем, за беспощадное физическое уничтожение) всего некогда господствовавшего класса.