Дмитрий Федоров - Виктор Тихонов. Жизнь во имя хоккея

В последние годы мы в магазине «Хендерсон» покупали ему пиджаки. Из-за границы он кое-что привозил, когда какие-то деньги появлялись. В девяностых вообще ничего не было – тогда надо было клуб спасать.

Одежду он сам покупал, сам выбирал. Но, конечно, со мной советовался по поводу того, что подойдет в данный конкретный день. Иногда я даже шипела на него в последние годы. Он спрашивает: «Ну, что мне надеть?». А я ему отвечаю: «Вон у тебя – целый шкаф. То, что в руке держишь, не стоит надевать».

У него не было избытка в гардеробе. Но всегда покупались только хорошие вещи. Ни в коем случае не дешёвка, которую раз надел и выбрасывай. И он умел вещи носить. Так, чтобы они смотрелись на нём.

Ко всему прочему он был невероятный чистюля. Из-за этого (когда он ещё играл) я его так долго ждала после матчей – подолгу мылся. Эта привычка сохранилась на всю жизнь. Он всё время мылся – такой вот чистый был человек. Здесь замечу: во всех смыслах этого слова.

Когда он уже болел и лежал в клинике, я говорила, зная о его любви к свежести и опрятности: «Вить, тебе тяжело – давай я тебя мокрым полотенцем протру в постели». И каждый день обтирала его, чтобы ему было удобно и комфортно. Чтобы он чувствовал себя так, как привык – чистым. А Виктор шутил: «Э! – да что там… Я за свою жизнь так намылся».

Действительно, хоккейная жизнь – это игра – мытье, тренировка – мытье. Виктор белье с рубашками менял каждый день. Рубашки глаженые, костюмы чищеные – я следила за этим и хотела, чтобы он хорошо выглядел.

Вот вспоминаю комментатора Николая Озерова – вечно он был засыпан перхотью. Известный, публичный человек, а так выглядел – некрасиво. Подобные вещи остаются в памяти…

Отдельная тема – прическа. Волосы у Виктора были плохими – мягкими. Но мы нашли хорошего мастера, она ему делала приличную стрижку. Довольно короткую стрижку – он же всё время выглядел, как петушок. Волосы торчат, он их поправлять забывает, да и некогда – игра идёт! Я всегда говорила – чем короче стрижка, тем лучше.

А вот джинсы Виктор не носил никогда, категорически был против! Он в своё время привёз из-за границы, но – валялись они в шкафу без применения, не носил, так что мы их кому-то подарили. Потом ещё были джинсы – та же история, ни разу не надел. Говорил: «Не хочу, мне не нравится». То ли жестко ему было в них, то ли казалось, что носить джинсы несолидно, – не знаю почему.

На работе у него имелся военный мундир с полковничьими погонами и орденскими планками. Это для какой-нибудь официальной встречи. Он знал, что в любой момент его могут вызвать на самый верх, и приехать домой переодеться он не сможет – просто не будет времени. В военной форме я видела его за шестьдесят лет, может быть, раза четыре. А форма висела себе в тренерской до особого случая. Если надо было к министру, то надевал.

В памяти многих болельщиков он остался не только тренером, но и полковником Тихоновым – олицетворением армейского духа. Поэтому 27 ноября 2014 года в морозной Москве его хоронили с воинскими почестями!..

Глава VI

Лебединая песня советского хоккея

Письма

Эпистолярный жанр популярен на Руси. Переписка царя Ивана Грозного с князем Андреем Курбским – для тех, кто любит политику и историю. Письма Александра Сергеевича Пушкина к своей невесте Наталье Николаевне Гончаровой – для тех, кому подавай сильные чувства. Центральный нападающий первой пятерки ЦСКА и сборной Советского Союза Игорь Ларионов решил примкнуть к великим русским литературным традициям. Взял и опубликовал в октябре 1988 года открытое письмо в «Огоньке» – самом популярном журнале того времени.

Ларионов в первом же абзаце пишет, что он никак не мог встретиться и поговорить с Тихоновым, хотя жили они на одной базе в Архангельском. Поэтому он решил высказаться публично. Шесть лет он не мог пообщаться с главным тренером – это же смешно! Смешно и нелепо.

Значит, Ларионов просто уклонялся от встречи и от разговора, потому что Виктору было, что ему сказать.

Виктор пробивал ему выезд за границу, когда Ларионов оказался на подозрении у КГБ. Понимаю, что не из любви к Ларионову, а потому, что тот был игроком ведущего звена. Оказалось, и дел-то на две копейки, что-то там с девицами, а вот так всё завертелось-закрутилось. Может, с тех пор комплекс неполноценности у Ларионова и появился. Снаружи Игорь – просто-таки красавец, а вот, поди ж ты, – с гнильцой внутри. По поводу него без конца к Виктору приходили девушки, что-то просили, что-то требовали, жаловались… И так без конца – замучил этот гендерный вопрос. Пока он не женился. И вот с тех пор, как он стал невыездным, у него затаилась обида. Как так – он великий, его на руках носят, а выехать не может.

В советские годы у игроков была конкуренция, кто первый получит звёздочку на погоны со всеми вытекающими отсюда последствиями. Они были младшими лейтенантами, старшими лейтенантами, капитанами.

А потом у них началась другая конкуренция – кто первым уедет за рубеж.

На самом деле, тогда Виктор уже повлиять на ситуацию никак не мог – граница открылась. Он готов был всех отпустить, но постепенно. Чтобы место каждого уехавшего опытного игрока занял молодой, чтобы не развалилась команда. Но им надо было всем уехать. Всем и сразу! И они пошли на всё.

Вот ситуация с Фетисовым. Он, можно сказать, взбунтовался. Его пригласили в Америку, и он заявил, что всё равно уедет. Дескать, хоккеист такого уровня должен сам распоряжаться своей карьерой.

Но ведь не Тихонов принимал окончательное решение, а руководство ЦСКА и высшее руководство армии. Ведь все хоккеисты ЦСКА были военнослужащими, бросить клуб и уехать значило: дезертировать из армии! Надо знать, что первым, кому Тихонов подписал («не возражаю») рапорт на увольнение из армии, был его, можно сказать, любимчик – Вячеслав Фетисов. И что? Виктор должен был ещё бегать и просить: отпустите Фетисова, пожалуйста, заберите его у меня? Конечно, нет.

Скажем прямо: бунтарям просто нужно было срочно уехать за деньгами.

Тогда Фетисов говорил, что борется с коммунистическим режимом. Но это же чистейший популизм! Недавно, осенью 2013 года он прямым текстом сказал, что его на тот момент интересовали только деньги. Он встречался с журналистами в Деловом клубе на Тверской под эгидой РИА «Новости». Вот цитата из газеты «Советский спорт»:

«Приехал выступать в 1989 году в Америку. Кубок Стэнли мне был до лампочки! И тот же «Нью-Джерси Дэвилз» – ещё больше. Я приехал заработать. Прикинул, что один доллар – это 10 рублей. Я – двукратный олимпийский чемпион, семикратный чемпион мира. Ну и на хрен мне нужна эта НХЛ с их приоритетами».

Ни о каком спортивном интересе, чести, патриотизме, идеалах свободы и демократии, новом вызове и новой мотивации речи не идёт – только деньги, очень большие деньги! В меньшей степени всё это касалось Алексея Касатонова и Владимира Крутова. Зато прямо относилось к двоим основным зачинщикам бунта – Игорю Ларионову и Вячеславу Фетисову.