Золото Рюриков. Исторические памятники Северной столицы - Владимир Анатольевич Васильев
Это все, что я мог узнать. Жду вас к себе. У меня есть некие предположения. Хочу ими поделиться. Уважающий вас Козлов».
«Почему это неизвестно? — растерянно спросил себя Травин. — По всему получается, дом перешел к Ивану Леонтьевичу Травину. К брату моего деда».
И едва он об этом подумал, сразу рой мыслей обрушился на Алексея. Мыслей было столько много, и налетали они в таком разнобое, что Травину пришлось долго сосредоточиваться. Но даже и когда он с полной уверенностью мог сказать себе, что пьяные сказки отца о богатстве — не что иное как память о годах, прожитых в большом достатке, что его дед имел одинаковые права на дом со своим единокровным братом, его угнетали сомнения, что Козлов мог что-то напутать.
* * *
Утром следующего дня Травин писал прошение в Совет Академии художеств. Перед тем как отправиться в Академию, он снова читал его, украшая отдельными фразами:
«…Надеюсь в нынешнем году представить на благоусмотрение и суд Академии сверх того, честь имею… рисунок плафона во вкусе рококо, по которому я начал производить работу в квартире г-на Алексея Федоровича Орлова. И граф и графиня остались моей работой довольны, и получил я от их сиятельств благодарности… Я осмеливаюсь Совет Академии по части декоративной по означенному рисунку во вкусе рококо пригласить осмотреть на месте мою работу в квартире г-на А. Ф. Орлова, что у Красного моста в доме Таля… по части архитектуры осмотреть четыре колоссальные фигуры в Римско-католической духовной коллегии на фасаде, что у Измайловского моста.
Модель церкви собственно мною сочиненную, как архитектором и равно и образа собственно моего сочинения… посмотреть Совет Императорской Академии художеств моих работ за тридцатилетие моих неустанных занятий я покорнейше прошу… наградить меня званием академика и через что обновиться ум мой и восприятие художника, стремящегося к достижению совершенства.
К сему прошению руку приложил свободный художник Алексей Иванович Травин дня 23 сентября месяца года 1853».
В отличие от прошений прошлых лет, на этот раз долго ответа ждать не пришлось. Он пришел спустя два дня. Выписку из журнала Совета Академии художеств Травин прочитал при получении ее — в канцелярии:
«…Определено: дать знать Травину, что он как неклассный художник должен прежде по удовлетворительнейшим трудам получить звание назначенного в академики, а затем просить программу на звание академика».
Положив документ в карман сюртука, Травин направился на поиски вице-президента Академии Федора Петровича Толстого. Не хотелось ссориться с начальством. Иначе он бы давно последовал совету князя Орлова и послал письмо министру императорского двора графу Адлербергу. Толстого в кабинете не оказалось, зато по возвращении к парадной лестнице встретился Брюллов.
Александр Павлович был всего на три года старше Алексея Ивановича, но уже как двадцать лет назад удостоился звания профессора архитектуры за проект роскошной церкви в столице, отмечен за постройку Пулковской обсерватории и Мраморного дворца. В сороковых годах по его проекту была построена Александринская больница для легочных больных в память в бозе почившей дочери императора Николая Первого княгини Александры Павловны, где принял участие и Травин, реконструировавший походный иконостас, но так и не получивший всей суммы.
Немного конфузясь, поприветствовав профессора, Алексей Иванович осторожно заметил:
— Я ведь так и жду от вас, Александр Павлович, причитающиеся мне деньги за иконостас.
Красивое лицо Брюллова исказилось, словно от зубной боли.
— Мы, кажется, договорились, пятьдесят рублей серебром будет достаточно, — сказал устало он.
— В памятном 1848 году в столице свирепствовала холера, и многие мастеровые отказывались работать. А иконостас нужен был срочно, — начал Травин.
— Но вы почти ничего с ним не делали! — возмутился Брюллов.
— Как это? Как это? Из походного иконостаса, который долгое время хранился в кладовой, где находились разные материалы, относящиеся к построению этого здания, надо было сделать настоящий. На нем не было рамы. По небрежности десятника и мастеровых он был исцарапан. Нужно было его перезолотить и позолоту орнамента почистить. Словом, написать все вновь. И за это — пятьдесят рублей, вместо семисот шестидесяти по смете?
— Прошу вас. Не докучайте мне с иконостасом. Я и так от строительства этой больницы имел много неприятностей от государя. Обращайтесь лучше к министру уделов графу Льву Алексеевичу Перовскому, — ответил он грубовато, но спохватился в последний момент, — ей богу, у меня всегда при упоминании об этой больницы начинает болеть голова, становлюсь невыдержанным.
— Но сделайте милость, Александр Павлович, послушайте! — шагнул к нему Травин, не обращая внимания, что собеседник закрыл глаза рукой. — Я вас долго не задержу.
— Извините, я опаздываю, — отрывисто бросил Брюллов и, кивнув, быстро сбежал по лестнице.
Травин посмотрел вслед удаляющейся фигуре Брюллова, вздохнул и направился следом, шепча проклятия. Алексею сегодня еще предстояло навестить учителя рисования Козлова, к которому он вчера так и не попал.
* * *
Сторож гимназии поинтересовался:
— Куда и к кому изволите?
Травин хотел было возмутиться, мол, я сюда уже не первый раз хожу, а ты как попугай заладил одно и то же, но сдержанно ответил:
— К Павлу Егоровичу Козлову, учителю рисования.
Бравый мужчина в стареньком сюртуке сразу поник головой. Алексею даже показалось, что топорщившиеся усы его опустились и сам он стал ниже ростом. В его глазах не было знакомых искорок, выдающих веселый характер. Он не смотрел на Алексея, отводя взгляд на стену.
— Вам к директору надо. К Дмитрию Афанасьевичу Никитину. Право, он сейчас не у себя в кабинете, а на третьем этаже, в комнате учебных пособий, — вымолвил, словно промычал здоровяк сторож.
— Но мне нужен Козлов! — возмутился Алексей.
— Козлова нет, — хмуро ответил тот.
— Как нет?
— Нет и все.
Травин поежился от взявшегося ниоткуда холода. На дверь посмотрел — не оттуда ли дует? Огляделся по сторонам. И только сейчас понял, чего ему нынче не доставало — в привычной сырости он не ощущал запахов горячего обеда, которые в это время растекались по всему зданию.
* * *
Небольшого роста худенький мужчина, заложив руки за спину, расхаживал взад-вперед по светлому просторному помещению. Заметив Алексея, он, дернувшись всем телом, будто испугавшись чего, быстро направился навстречу.
— Я вас
