Яков Кумок - Губкин

В полной мере эта сила и слабость сказались и в их отношении к нефти.

Наконец мы добрались до нефти! Этого главного предмета страсти нашего героя. Нет, он не был однолюбом и, возглавляя долгое время Госгеолком СССР, одинаково щедро субсидировал своими чувствами и алмазников, и полиметаллистов, и нефтяников. Ему, как уже упоминалось, принадлежит честь открытия Курской магнитной аномалии; за одно это он был бы достоин памятника. В свое время это уже сделал Владимир Маяковский, так сказать, в нерукотворном виде: написал прекрасное стихотворение «Рабочим Курска, добывшим первую руду, временный памятник работы Владимира Маяковского». Ныне на месте, где бурилась скважина, стоит памятник постоянный — город, названный именем Губкина.

«Что такое время? Бесплотное и всемогущее — оно тайна, непременное условие мира явлений, движение, неразрывно связанное и слитое с пребыванием тел в пространстве и их движением. Существует ли время без движения? Или движение без времени? Неразрешимый вопрос!» — таким восклицанием открывает Томас Манн главу седьмую романа «Волшебная гора». Что касается движения в данной главе, то оно явно не в связи со временем, характерным признаком которого считается: то, что «будет», никогда не бывает раньше, чем то, что «было». Начав с Наследова, мы углубились затем в верхний палеолит и через средние века вынырнули в 30-х годах нашего столетия. Но уж коли мы вынырнули в 30-х годах, то на память приходит маленький эпизод, случившийся с нашим героем как раз в 1934 году.

Иван Михайлович Губкин совершал экспедиционную поездку по Туркмении. День выпал утомительный, жаркий. К вечеру добрались до геологического лагеря, расположившегося близ Балаханских гор. Ивану Михайловичу шел шестьдесят четвертый год. Он устал так, что едва дождался, пока в палатке поставят раскладушку. Полежав, решил выкупаться в озерке, на берегу которого был разбит лагерь. Ему не разрешили. Он вернулся в палатку.

Ночью он внезапно проснулся. Так всегда бывало, если он днем переутомлялся. Вышел наружу и увидел неподалеку странное пламя, похожее на миниатюрное северное сияние.

«Господи, что это? Разбудить кого-нибудь из местных геологов?.. Ах я, старый глупец», — рассмеялся Губкин. Перед ним было одно из горящих озер пустыни. По дну его ветвились трещины, и по ним из глубин земли бежали струйки природного газа. Слабо булькая, газ вырывался из воды. Солнце, а может быть, чабан какой-нибудь, чтоб знали, что вода заражена, подожгли газ.

Озеро горело. Пламя переливалось чистой, кристаллически прозрачной голубизной.

И Губкину вспомнились сказания об огнепоклонниках, притчи Заратустры, мраморный храм огня в Баку…

Да, вот так, голубым трепещущим пламенем вошла нефть в жизнь человечества, а огонь-то постарше кремния будет…

Черные терпкие соки земли… Они наши, земные «во плоти своей». Взгляните на обломок флюорита с его внутренним морозным фиолетовым мерцанием. Или на друзу кварца, на гладкие грани, высеченные бесстрастной рукой Природы. В них есть что-то космическое, внеземное, их как будто можно встретить и на другой планете. А нефть? О нет! Она наша. Она вбирает в себя запахи и микроэлементы вмещающих ее пород и подземных вод, текущих мимо залежи. Недаром нефтей столько, сколько мест, где она добывается. Быструю летучую нефть Белоруссии не спутаешь с густой ароматной мангышлакской. Даже в одном месторождении нефти из разных горизонтов разные, хотя по химическому составу могут не отличаться друг от друга. Почему? Одна из загадок этого текучего минерала — такого изменчивого и в то же время верного себе.

Тут уместно вспомнить историю с искусственной минеральной водой; ее любил приводить, рассказывая слушателям литературных курсов о сущности поэзии, Валерий Брюсов. К тому времени ученые исследовали кавказскую минеральную воду и определили ее химический состав. Сейчас его можно прочесть на любой этикетке. Анионов столько-то, катионов столько-то, хлора, брома, йода столько-то… Кажется, чего проще: вылить в банку составные части, перемешать стеклянной палочкой — и пожалуйста, незачем возить из Ессентуков. А вот не получилась искусственная минеральная вода, и пить ее было невкусно и без пользы. «Так и поэзия, — заканчивал Валерий Яковлевич. — Есть в ней что-то не поддающееся анализу».

Так и с нефтью, заметим. Есть в ней что-то, до чего еще не проникла математика. Может быть, это потому, что она очень наша, земная — нефть? Потому, что вобрала в себя вкусы и запахи родной земли?

Все наше предыдущее изложение сводилось к тому, чтобы показать, что геологией люди стали интересоваться не сто и не двести лет назад, как это представляют многие, даже некоторые специалисты-археологи, а гораздо раньше. Неизмеримо раньше. Вокруг человека — царство минералов. И прежде чем он даже понял это, человек в это царство вступил. В какой-то ему одному понятной очередности он принялся ознакамливаться с богатством. И одной из первых в загадочной очереди стояла нефть.

Попробовал он конопатить ею лодки. Превосходно! Ноев ковчег, как повествует библия, был «покрыт смолой (асфальтом) изнутри и снаружи». Причем эта деталь повторяется как в древнееврейской, так и в древнеассирийской версии всемирного потопа. Вот вам первое применение нефти в мореходном деле. В древнегреческой мифологии — колыбель муз тоже проконопачена асфальтовой смолой!

Попробовал использовать в жилищном строительстве. Чудесно! «Я построил дворец Вабил из кирпича и битума», — горделиво заявил царь вавилонский Небучаднеззар, живший за две тысячи лет до новой эры. Он же первый (судя по сохранившимся письменным источникам) применил нефть в воздвижении фортификационных сооружений и при мощении дорог. «Я придал несокрушимость стенам восточной части Вавилона. Я обнес их рвом и построил крутой откос из битума и кирпичей». «Я… устроил выше битума и обожженного кирпича мощную надстройку из блестящей пыли и укрепил ее изнутри битумом и кирпичом как высоко пролегающую дорогу». Технология, напоминающая нынешнее асфальтирование!

Попробовал человек лечиться нефтью. Не очень приятно глотать сию густую микстуру, да что поделаешь… Подслащивать лекарства научились совсем недавно. Около восьмисот видов лекарств изготавливают наши фармацевтические заводы из нефти. В стародавние времена список был значительно короче, но вот что мы читаем у Марко Поло, посетившего Баку в XIII веке. Тамошние эскулапы прописывали земное масло (вернее, ее светлую фракцию) при камнях в почках, расстройствах желез, венерических болезнях, гипертонии, цинге, подагре, сердечных спазмах и просто как стимулирующее средство.