Марек Эдельман - Гетто в огне

Эпидемия не утихала. С ней не удавалось справиться. Сыпной тиф был всюду, и грозил всем. Вместе с голодом он брал ежемесячную дань в 6 000 человек (более 2 % общей численности).

В столь трагических условиях, немцы попытались установить некое подобие общественного порядка. Официально управлял жизнью гетто, с самого первого дня его основания, «Юденрат»[2]. Чтобы обеспечить «порядок» была создана еврейская полиция, которая носила специальную форму. С ее созданием детям, таскавшим продукты через проволоку, пришлось усилить бдительность, чтобы не попадаться ей в руки. Община оказалась под тройным гнетом: немцы, польские полицейские и еврейские полицейские. Но Юденрат вынужден был мириться с этим, чтобы создать в гетто хоть какое-то подобие нормальной жизни. Немцы преуспели в насаждении своих соглядатаев в Юденрате. Единственным членом Юденрата, имевшем храбрость отстаивать интересы общины, несмотря на угрозу смертной казни за подобные действия, был товарищ Артур (Шмуэль Зигельбойм)[3].

Такова была жизнь в гетто, когда в Варшаву поступило первое сообщение об отравлении евреев газами в Хелмно (Померания). Новость принесли трое обреченных, сумевших убежать. От них стало известно, что в декабре 1940 года примерно 40 000 евреев из Лодзи, еще 40 000 — из Померании и других регионов, включенных в состав Рейха, а также несколько сотен цыган из Бессарабии, погибли в Хелмно в газовых камерах. Они были уничтожены гитлеровцами, тем самым мерзким способом, который теперь широко известен. Жертвам говорили, что они отправляются на работу и разрешали брать лишь ручную кладь. По прибытии в Хелмно, им приказывали раздеться, каждому давали полотенце и мыло, как полагали, для предстоящего купания. Весь этот маскарад на самом высоком уровне выдерживался до последней минуты. Жертвы заходили в герметично закрытые грузовики, представлявшие собой газовые камеры. Газ в камеру поступал от работающего двигателя грузовика. Потом ехали в лес на окраине Хелмно, еврейские могильщики разгружали уже трупы из камер и хоронили их. Лес был окружен 200-ми эсэсовцами. Ответственным за всю процедуру был эсэсовец Биковиц. Контроль осуществлялся генералами СС и СА, посещавшими место казни несколько раз.

В гетто этим сообщениям не поверили. Люди, которые со сверхчеловеческими усилиями цеплялись за жизнь, неспособны были даже предположить, что их можно так просто уничтожить. Только наши организованные молодежные группы, прослеживающие устойчивые признаки немецкого террора, восприняли эту информацию как вполне правдоподобную и решили распространить ее среди жителей, чтобы предупредить о грозящей опасности. В середине февраля 1941 года состоялась встреча Абраши Блюма и Абрамека Бортенштейна с членами будущей организации. Все согласились, что идя на смерть, надо оказать сопротивление. Мы стыдились покорности евреев Хелмно, отсутствию всякой самозащиты. Мы не хотели, чтобы такое случилось и с гетто Варшавы. «Мы не будем умирать на коленях» — сказал Абрамек. «Не они будут примером для нас, а люди подобные нашему другу Альтеру Басу». В то время как в Хелмно жертвы умирали пассивно и безответно, Бас был схвачен, как политический лидер, с незаконными газетами и документами в кармане, и подвергнут жестоким пыткам. Он не проронил ни слова, пощады не просил.

Несколько дюжин экземпляров сообщения об убийствах в Хелмно были распространены в гетто. Это сообщение было также послано за границу, вместе с требованием привлечь к ответственности немецкое гражданское население. Но общественное мнение за границей тоже не поверило. Наше обращение так и осталось без ответа. Товарищ Зигельбойм, наш представитель в Польском правительстве в Лондоне, выступил по радио и зачитал текст нашего обращения к миру. На следующее утро его выступление было распространено в гетто, в специальном издании нашей листовки «Der Weker» и в листовках всех других политических группировок.

Начало Советско-Германской войны (лето 1941) стало периодом массовых уничтожений еврейского населения западных областей Украины и Белоруссии. В ноябре 1941 года, начались расстрелы евреев в Вильно, Слониме, Белостоке и в Барановичах. В Понари (под Вильно) десятки тысяч евреев погибли в акциях уничтожения. Новости достигли Варшавы, но неинформированная публика вновь проявила близорукость. Большинство считало, что убийства были не результатом организованных, политических кампаний с целью истребить евреев, а всего лишь примерами недостойного поведения пьяных победителей. Но политические партии начинали понимать истинное положение дел.

В январе 1942 года была собрана многопартийная конференция. К этому времени все партии согласились, что необходимо вооружаться, что сопротивление — единственно правильный ответ на геноцид. Организации hа-шомер и hа-халуц впервые предложили план объединенного сопротивления. Мауриций Оржех и Абраша Блюм согласились, что вооруженное восстание может быть успешным только в сотрудничестве с ними и с польским подпольем. Однако единая боевая организация в тот период создана не была.

Именно наша группа, стала первой боевой группой польских социалистов[4]. В нее входили Бернард Гольдштейн, Абраша Блюм, и Берек Шнаджмил. В команду первой «пятерки» из инструкторов были включены Либезкинд (из Лодзи), Зигмунд Фридрих, Лей Шпихлер, Абрам Файнер и Марек Эдельман. Мы начали работу с теоретической подготовки, но отсутствие оружия не позволило перейти к практике. Мы были ограничены и в возможности получения разведывательной информации у немцев, и в возможности предупреждать наших людей от возможных «ошибок». В состав групп разведки входили: Пола Лифшиц, Цивья Вакс, Зодка Гольдблат, Лация Бланк, Стефа Мориак, Маня Эленбоген и товарищи от PPS: Мэриан Меремхолк, Митек Даб и др. Несмотря на наши весьма ограниченные возможности, сам факт основания такой организации был чрезвычайно важен. Наша инициатива была встречена полным одобрением всех в нее посвященных.

В тот период Бунд был достаточно крупной организацией, объединявшей в столь непростых условиях трудовое население. Достаточно отметить, что в торжествах по случаю 44-й годовщины Бунда в октябре 1941 года, участвовали более 2 000 человек.

Тайные встречи для формирования групп сопротивления проходили во многих местах одновременно. Извне это было незаметно, так как собирались эти группы «пятерок» или «семерок» на частных квартирах и стояла задача скоординировать их действия.

Был также восстановлен Центральный Совет профсоюза (Бернард Гольдштейн, Терц, Мермельштейн), объединявший примерно 30 000 прежних членов профсоюза.