Фердинанд Врангель - Путешествие по Сибири и Ледовитому морю

Закончив грузовые операции на Камчатке, моряки двинулись дальше. Несколько дней ушло на описные работы у Командорских островов, острова Беринга, острова Медный. Нанеся их на карту, шлюп пошел дальше к востоку – вдоль Алеутской цепи к берегам Русской Америки. У острова Кадьяк[4] встретилось множество китов, которые и ночью не оставляли корабль, «бросая воду столбами и испуская при этом какой-то странный, громкий шум, подобный вздохам». Это было первое знакомство с богатствами Русской Америки. Воды здесь кишели китами, сивучами, тюленями, касатками, разными рыбами. В лесах Кадьяка в изобилии водились медведи, лисицы, горностаи. Прогуливаясь по острову, наблюдая природу и знакомясь с бытом местного населения, юный мичман Врангель не подозревал того, что через несколько лет он вернется сюда правителем всех русских владений в Америке и сыграет в истории Российско-Американской компании выдающуюся роль.

19 июня «Камчатка» покинула Кадьяк. Ее путь лежал вдоль американских берегов на юго-восток, где повсюду до самой Калифорнии были русские владения. Посетив колонию Росс, основанную русскими еще в 1812 году в Северной Калифорнии, на земле свободных индейцев, шлюп после короткой остановки пошел дальше вдоль берегов Калифорнии, одной из тех, по замечанию Врангеля, «благословенных стран земного шара, на которые природа излила все дары свои». Сделав по пути две остановки, в Монтерее и порту Румянцева[5], «Камчатка» взяла затем курс на Сандвичевы (Гавайские) острова. Со времени Джемса Кука, первого исследователя Сандвичевых островов, на этих островах побывало немало европейцев. Гавайцы усвоили многие европейские обычаи.

Русским морякам удалось отыскать нескольких оставшихся в живых местных жителей, бывших очевидцами умерщвления Джемса Кука. Врангель и группа моряков побывали на месте, где Кук был убит ударом в спину каменного кинжала. Моряки подняли с земли по камешку в память посещения достопримечательного места. При этом сопровождавший моряков англичанин рассказал, как в свое время теперешний правитель Сандвичевых островов Тамеамеа запретил английским офицерам делать это, заявив, что несчастное происшествие это давно следует забыть и что добрые люди после примирения старых ссор не должны вспоминать.

Посетив далее остров Гуан (Марианские острова) и Манилу (Филиппинские острова), шлюп «Камчатка» совершил чрезвычайно длительный и тяжелый переход вокруг мыса Доброй Надежды без захода в Контоун. Шлюп спешил к острову Святой Елены.

Мало кому известный дотоле островок, затерянный в водных просторах Атлантического океана, привлекал в ту пору внимание всего мира. Здесь томился в заточении знаменитый полководец, недавняя гроза и «страшное чудовище» Европы – Наполеон.

Капитану Головнину очень хотелось увидеть Наполеона. Однако англичане, с исключительным рвением охранявшие бывшего императора, категорически воспротивились не только встрече, но даже посещению долины Лонгвуд, где находилась резиденция Наполеона. Желание Врангеля посмотреть хотя бы «одним глазом» на Наполеона было так велико, что он с товарищами несколько часов рассматривал в зрительную трубу «столь примечательное место». Но Наполеон не показывался. До офицеров дошли слухи, что он в эти дни болел.

Теперь «Камчатка» приближалась к берегам родины. В конце июня 1819 года, простояв несколько дней у Азорских островов, шлюп, в последний раз перед европейскими портами, пополнил свои запасы. Потом посетили Портсмут и Копенгаген. И вот уже снова Балтика.

5 сентября 1819 года «Камчатка» бросила якорь на Кронштадтском рейде. Плавание, продолжавшееся 2 года и 10 дней, благополучно закончилось.

Служба на «Камчатке» была серьезной школой для мичмана Врангеля. Она дала ему отличный морской опыт. Овеянное поэзией морской стихии, полное ярких, захватывающих впечатлений, это первое его плавание окончательно сформировало духовный облик моряка-географа. То, что Врангель во время плавания зарекомендовал себя с наилучшей стороны, имело огромнее значение для всей его последующей судьбы. В подлинном смысле «добрым гением» для Врангеля оказался капитан Головнин. Впоследствии он смело рекомендовал его начальником экспедиции, отправляемой правительством для обследования берегов Северо-Восточной Сибири.

Во время двухлетнего плавания Врангель ежедневно вел дневник, куда с педантической аккуратностью записывал все, что видел, слышал и думал. К великому сожалению, этот дневник погиб во время пожара. Восстановить его автору не удалось. Уже в старости Врангель не раз в кругу друзей с воодушевлением вспоминал многое из виденного и сожалел о том, что ему не удалось сохранить дневник и сделать его общим достоянием.

К исходу первой четверти XIX века наиболее слабо изученными на территории России оставались ее приполярные области, в частности северо-восточные районы Сибири. Правда, в свое время места эти посещались казаками и местными промышленниками. От давних казачьих походов остались карты и описания. Потом, уже в XVIII веке, здесь работали отряды Великой Северной экспедиции. Однако вследствие крайнего несовершенства инструментов и примитивных приемов исследования существующие карты были весьма далеки от достоверности.

Те, кто видел европейские карты XVII века, знают, что географы того времени рисовали у Шелагского мыса перешеек, соединяющий Евразийский и Американский материки. После работ Великой Северной экспедиции мысль о перешейке могла быть бесспорно отброшена. Но все же впереди в море, в туманной дали ледяных просторов находилось «что-то» помимо льдов. Это «что-то» было неведомой, гористой землей, якобы затерявшейся в восточной части Ледовитого океана. Уже давно о ней ходили смутные слухи, передаваемые со слов коренных поселенцев этих мест.

Редко когда попыткам достичь гипотетической земли предшествовало столько вымыслов, легенд и всякого рода преувеличений. Эта таинственная земля давно привлекала исследователей, но непреодолимые ледовые преграды всякий раз препятствовали смельчакам. Пройти сколько-нибудь значительное расстояние в глубь льдов им не удавалось. А тут еще из поколения в поколение передавались рассказы местных жителей – чукчей – об островах, которые якобы виделись впереди в ясную погоду, о птицах, летящих с севера и на север. Воображение рисовало вдали уже не острова, а целые земли, быть может, населенные людьми и обильные промысловым зверем. Из года в год размеры этих земель росли, молва истолковывала скудные данные на все лады.

Неудивительно, что в XVIII веке некоторые сибирские географы, а вслед за ними и европейские ученые, стали утверждать, что впереди сибирского берега простирается огромных размеров земля, которая тянется не более не менее как до берегов Северной Америки. Между прочим, в существование этой колоссальной арктической территории еще в середине XIX века верил такой крупный ученый, как Петерман (1822–1878).