М. Загребельный - Сергей Параджанов

Развод позволил Сирануш Давыдовне спасти шубу из французского выхухоля, семье – дом на горе Святого Давида, улица Котэ Месхи, 7. Маленький Сергей вместе с родителями будет прятать ее в ожидании очередных обысков у соседей, по чуланам, чердакам. Мама в театр ходила в искусственных жемчужных серьгах. Когда возвращалась, ждала, пока папа закроет ставни, и выходила к столу в новом платье, в многокаратных бриллиантовых серьгах и кольцах. Пять раз отцу пришлось прощаться с семьей и перебираться в район Тбилиси Орчатала. Там когда-то на день рождения Николая Второго промышленник Манташев подарил державе свои два четырехэтажных здания, предназначенные для текстильной фабрики. С тех пор там обосновались узники «губернской тюрьмы». Название сохранилось и при Советах. Как и сохранилось обыкновение уже советской державы брать мзду от предприимчивых граждан. Отцу Сергея всякий раз подыскивали причину освобождения – амнистию или примерное поведение. Он, в свою очередь, «окормлял», поправлял материальное положение высокопоставленных товарищей. Возможно, потомственный антиквар выполнял для властей секретные задания, делал экспертизу ценностей либо советовал, как их выгоднее сбыть враждебному капиталистическому окружению в интересах строительства социализма. Ведь открылось же недавно, что почти все иконы, которые Кремль продавал Западу для нужд индустриализации либо дарил важным иностранцам, были искусственно состарены или подделаны в тайной мастерской под началом академика И. Грабаря.

Однажды в 1938 году под утро нагрянули люди в фуражках. Мама долго не открывала двери – сестра никак не могла проглотить несколько драгоценных камней. Сергею пришлось глотать и свою и сестринскую порцию бриллиантов. Наконец незваных гостей впустили. Раздосадованные безрезультатным визитом, служители закона придралась к вентиляторам: «Спекулянты, целых два вентилятора держите». Мама не растерялась: «Слушай, начальник, я же большая. Ставлю один вентилятор спереди, другой сзади – и мне прохладно». Ну а школьнику приключение понравилось. Пока в ночном горшке не отыскались все камешки, его от занятий освободили.

Когда сестра Сергея вышла замуж за парикмахера, отец возмутился и перебрался жить отдельно во флигель. Он заказывал художнику-декоратору Тбилисского театра им. Грибоедова огромные картины с библейскими сюжетами. На каждом полотне требовал рисовать и свой лик одному из ветхозаветных старцев. Холсты помещал в золоченые рамы, расставлял вдоль стен флигеля, куда приглашал пышногрудую хористку из Оперы петь для отдыха души, а миловидную массажистку Шуру – для отдыха тела.

Тбилиси – город легенд. Молва приписывала Иосифу и Сирануш не только несметные богатства, но и владение первым по роскоши в дореволюционном Тифлисе домом терпимости «Семейный уголок», и поездки Сирануш во Францию для отбора жриц любви. В «Семейном уголке» сверкала русская танцовщица Катя, которую считали равной по элегантности Коко Шанель. Иосиф свой восторг перед ее выступлениями выражал швырянием в блестящее тело пригоршней золотых рыбок. При советской власти, состарившись, Катя коротала век вахтершей редакции партийной газеты «Заря Востока». На месте разрушенного здания уголка радостей возвели постройку уголка горестей – местной ЧК.

О своей учебе в тбилисской школе № 42 Параджанов будет вспоминать: «1938 год… Класс VI-б… Потом пришла дирекция школы и рассаживала учеников на свое усмотрение. Спустя четыре года нас расставили на выпускной фотографии. Итак, нас было 36.

Потом кто-то сказал, что 36-й предатель… И я, комсомолец, аккуратно лиловым квадратом зачеркнул его на фотографии…

Спустя много лет… я брожу по родному городу не узнаваемый никем, не узнавая никого… Но кто-то резко останавливается, смущаясь, провожает меня взглядом… И все…»

В 1942 году Сергей заканчивает среднюю школу: алгебра – посредственно, геометрия – посредственно, тригонометрия – посредственно, естествознание – отлично, история – хорошо, география – посредственно, физика – посредственно, химия – хорошо, рисование – отлично. С таким аттестатом впору идти куда угодно, но не в технический вуз. Абитуриент поступает иначе – становится студентом Тбилисского института инженеров железнодорожного транспорта. Однако уже в январе понимает, что поступил опрометчиво.

Он уходит в мир искусства. В 1943–1945 годах учится по классу вокала и скрипки в Тбилисской консерватории и одновременно в балетной школе при Оперном театре им. 3. Палеашвили. Рассказывает Ангаладян: «Юношей он открыл важнейший инструмент человеческого поведения – перевоплощение. Лицемерие было одной из смешных и бессмысленных, но жестких камер этой огромной тюрьмы. Страна, в которой жил творец, провозгласившая высокие принципы человеческого братства, вручила эталон художественности в руки тупым и малообразованным людям, создавшим в самом начале рождения этой страны цензуру. Юноша, не имевший еще ничего общего с подлинным творчеством, любил перевоплощаться, когда в танцевальном классе родного города видел себя в огромном, на всю стену зеркале. Непрерывная игра мальчика, а потом и юноши с переодеванием: с антикварными безделушками, женскими украшениями, шелками, изысканными французскими духами – была началом творчества. Он создает изысканные интерьеры в углу собственной комнаты, что воспринималось чудом, сохранившимся от нэпа. О, жеманные и надменные красавицы Тифлиса тех лет… В них сохранились блеск и манеры прошлой жизни. И в революционном угаре тогдашнего общества они оставляли в душе впечатлительного юного творца неизгладимый след».

Его одноклассница по школе балета много десятилетий спустя вспомнит, что поначалу они не дружили. Она остерегалась экстравагантности юного балеруна, того, как он громко хохотал, громко пел, как его огромные веселые и насмешливые глаза видели буквально всех и вся. Она с ним демонстративно не общалась. Однажды весной на улице лихач-водитель обдал девушку потоком грязи. И всегда все видевший Сергей подбежал к ней и, вежливо расшаркавшись, начал вести куртуазную беседу. Она, не успев стереть грязь со своего лица, как ни в чем не бывало отвечала ему в тон. Оба делали вид, что никакой грязи от проехавшего автомобиля нет и в помине. Наконец, вежливо раскланявшись, они разошлись в разные стороны. Сергей не прошел мимо.

Я горд тем, что мой диплом подписан и вручен Довженко. Москва. ВГИК. 1945–1952

В 1945–1946 годах он углубляет свое мастерство вокала в Московской консерватории под руководством Н. Дорлиак, супруги С. Рихтера. В 1946 году посвящает себя кино. Во ВГИКе Параджанов получил высшее образование режиссера под началом корифеев советского кино И. Савченко (1906–1950), А. Довженко (1894–1956). С красным дипломом он приезжает снимать фильмы на Киевскую киностудию, ныне им. А. Довженко.