Коллектив авторов - Последний император Николай Романов. 1894–1917 гг.

Перенесение тела с Николаевского вокзала в Петропавловский собор состоялось в грустный ноябрьский день. Огромная толпа теснилась по пути траурного шествия, двигаясь по грязным от мокрого снега улицам. При проезде процессии можно было слышать, как женщины из простонародья, набожно крестясь, перешептывались, намекая на молодую принцессу: „Она вошла к нам за гробом, она несет с собой несчастье“.

И в самом деле, с первых же дней в России, несчастье как будто привязалось к стопам той, которую за ея веселость и ослепительную красоту в молодости называли „sunshine“ – „луч солнышка“.

14 мая 1896 года, в Москве, состоялась коронация молодой четы. Злой рок уже, казалось, гнался за ними, все помнят, что эти торжественные празднества дали повод ужасному случаю, который стоил жизни многочисленным жертвам. Поспешившие отовсюду на праздники крестьяне столпились ночью на Ходынском поле, где должна была состояться раздача подарков. Вследствие дурной организации произошла паника, и более двух тысяч человек были раздавлены или задохлись в канавах под натиском толпы, которую обуял ужас.

Утром, когда Царь с Царицей прибыли на Ходынское поле, они еще не были осведомлены об ужасной катастрофе. Они узнали истину, лишь вернувшись в город и то… – узнали ли они ее когда-нибудь в ея полном объеме? Как не могли понять окружающие, что, скрыв истину от молодой Царственной четы, ее лишали возможности непосредственно выказать сострадание и горе. Вместо этого создавалось отталкивающее впечатление людей, равнодушных к народному бедствию.

<…> Она мечтала однако лишь о том, чтобы найти доступ к сердцам своих подданных. Но она не умела им это выказать, и ее врожденная застенчивость губила ее благие намерения. Она очень скоро почувствовала, что бессильна заставить понять и оценить себя. Ее непосредственная натура быстро натолкнулась на холодную условность обстановки Двора. Ее начинания встречали атмосферу косности. В ответ на свое доверие она ожидала найти искреннюю и разумную готовность посвятить себя делу, настоящее доброе желание, а вместо того встречала пустую, безличную придворную предупредительность.

Несмотря на все усилия, она не научилась банальной любезности и искусству затрагивать все предметы слегка, с чисто внешней благосклонностью. Дело в том, что Императрица была прежде всего искренней, и каждое ее слово было лишь выражением внутреннего чувства. Видя себя непонятой, она не замедлила замкнуться в себе. Ее природная гордость была уязвлена. Она все более и более уклонялась от празднеств и приемов, которые были для нее нестерпимым бременем. Она усвоила себе сдержанность и отчужденность, которые принимали за надменность и презрение. Но те, кто приближался к ней в минуты страдания, понимали, сколько чуткости и потребности самоотвержения скрывалось за этой видимой холодностью. Она с полным убеждением приняла свою новую религию и в ней черпала большое облегчение в часы волнений и тревоги. Но ее нежное сердце находило главное свое питание в семейной любви; только в кругу своих она чувствовала себя счастливой.

За рождением Ольги Николаевны последовало появление на свет трех полных здоровья и жизни дочерей, которые составляли радость своих родителей. Но эта радость была не без примеси, ибо заветное их желание не было еще осуществлено: его могло осуществить только появление на свет Наследника. Рождение последней Великой Княжны, Анастасии Николаевны, было в первую минуту крупным разочарованием… А годы проходили. – Наконец, 12 августа 1904 года, в разгар русско-японской войны, Государыня родила столь долгожданного сына. Радость была безгранична».

«ХОДЫНКА» – катастрофа, произошедшая 18 мая 1896 г. на Ходынском поле (на северо-западе Москвы, в начале современного Ленинградского проспекта) во время народного гулянья в дни коронации императора Николая II.

Фактическим руководителем народного гулянья был московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович – дядя императора Николая II. На площади в 1 квадратную версту были сооружены временные балаганы, театры, 150 буфетов для раздачи подарков и 20 питейных заведений. Московский обер-полицмейстер Власовский и его помощник полковник Руднев предварительно не осмотрели местность, а рядом с полем были овраги, много промоин и ям.

С вечера 17 мая на поле стали скапливаться массы людей, привлеченные обещанием щедрых подарков. В 5 ч. утра ок. 500 тыс. человек столпилось вокруг павильонов. Полиция (1800 человек) не могла навести порядок. В катастрофической давке, по официальным данным, погибли 1389 человек, 1300 человек были тяжело ранены.

События на Ходынском поле вызвали возмущение по всей России. Правительство провело следствие, в результате которого московский обер-полицмейстер и несколько чиновников были смещены. Однако главный виновник катастрофы – московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович (вскоре прозванный «князем Ходынским») в том же 1896 г. был назначен командующим войсками Московского военного округа. Н. П.

П. ЖИЛЬЯР. «ИМПЕРАТОР НИКОЛАЙ II И ЕГО СЕМЬЯ». «Старшая, Ольга Николаевна, обладала очень живым умом. У нея было много рассудительности и в то же время непосредственности. Она была очень самостоятельного характера и обладала быстрой и забавной находчивостью в ответах. Вначале мне было не так то легко с нею, но после первых стычек между нами установились самые искренние и сердечные отношения.

Она все схватывала с удивительной быстротой и умела придать усвоенному оригинальный оборот. <…> Татьяна Николаевна, от природы скорее сдержанная, обладала волей, но была менее откровенна и непосредственна, чем старшая сестра. Она была также менее даровита, но искупала этот недостаток большей последовательностью и ровностью характера. Она была очень красива, хотя не имела прелести Ольги Николаевны.

Если только Императрица делала разницу между дочерьми, то ея любимицей была Татьяна Николаевна. Не то, чтобы ея сестры любили мать меньше нея, но Татьяна Николаевна умела окружать ее постоянной заботливостью и никогда не позволяла себе показать что она не в духе. Своей красотой и природным уменьем держаться, она в обществе затемняла сестру, которая меньше занималась своей особой и как то стушевывалась. Тем не менее эти обе сестры нежно любили друг друга; между ними было только полтора года разницы, что естественно их сближало. Их звали „большая“, тогда как Марию Николаевну и Анастасию Николаевну продолжали звать „маленькая“.

Мария Николаевна была красавицей, крупной для своего возраста. Она блистала яркими красками и здоровьем; у нея были большие чудные серые глаза. Вкусы ея были очень скромны; она была воплощенной сердечностью и добротой; сестры, может быть, немного этим пользовались и звали ее „добрый толстый Туту[1]“; это прозвище ей дали за ея добродушную и немного мешковатую услужливость.