О чём молчит море. Солёные розы - Валентин Одоевский
Будет, наверное, очень грубо с моей стороны, если я не скажу про то, что были среди нахимовцев и по-настоящему крепкие отношения! Например, опять же, у нас во взводе был один паренёк, который, как познакомился с одной девушкой, так и остался с ней до самого выпуска. Да они и сейчас вместе, вроде как. Нашли друг друга, называется! Так вот, должен сказать, что таких ребят у нас было не так мало. Но и не так много, как надо бы, наверное… впрочем, на то она и молодость — многое прощает, в силу общей тупости мозга…
И всё же, что с нахимовцем, который неожиданно расстался? Как же складывалась его дальнейшая судьба?
Вы знаете, по-разному. Нельзя дать однозначного ответа. Многое зависело от ситуации и от его характера.
Зачастую, конечно, подобные ребята, где-то неделю, прибывали в глубокой тоске, грусти и апатии. Как нетрудно догадаться, учёба очень сильно падала. Офицеры, если и замечали странности у своего подчинённого, то зачастую просто игнорировали этот факт, ибо загруженность и задолбанность не позволяла им вести задушевные беседы с надоевшими нахимовцами, коих во взводе было, как правило, под два десятка. Так что чаще всего, наш герой оставался один на один со своим горем, которое как-то проживал сам. В конце концов, ничто не вечно. И слава Богу, моногамных среди нас не было. Впрочем, могло быть и иначе: если коллектив не совсем уж гнилой, то ребята могли и как-то поддержать своего товарища. Пусть эта самая поддержка, по началу, казалась одинокому лебедю и настоящим проклятием, и вообще ничтожной, однако, со временем она давала свои плоды. Нахимовец возвращался к нормальной жизни и продолжал выполнять свою работу, также, как и все: где-то что-то списать, где-то загаситься от своих обязанностей, где-то с офицером поругаться — классика, в общем и целом…
Но бывали и тяжёлые случаи…
Впрочем, тут, я думаю, все догадываются о чём речь. Ремень, петля, шея… к счастью, таких случаев на моей памяти, на всё училище было, вроде как, два-три, и, слава Богу, без летального исхода — успевали спасти, однако, всё равно это выглядело печально… в том смысле, что офицеры начинали зверствовать, а невинные нахимовцы получали люлей так, как будто это они сами загнали парня в петлю…
Короче говоря, любовь в армейских кругах — штука ещё более сложная, чем обычно. Тут тебе и бурлящая кровь, и расшатанные застенками нервы, и недопонимание. В любом случае, в каждом расставании, в той или иной степени, были всегда виноваты оба. К сожалению, понимание и осмысление подобного приходило уже много после события. Тогда же мир буквально уходил из-под ног…
Впрочем, даже это не мешало отдельным категориям ребят жить в кайф….
ДЕВУШКИ-ПЕРЧАТКИ
В гимне нашего училища была строчка: «…наследники великого Нахимова прославят Севастополь на века!». Уж не знаю о какой там славе шла речь, однако, своё училище мы на весь город действительно прославили… особенно среди молодёжи, ибо только самый недалёкий молодой человек или девушка не знали, что нет нигде таких отпетых бабников с гусарскими наклонностями, как у нас! Уверен, если б знал тот самый великий Нахимов, видел как «наследники» прославляют его любимый город-бастион, то невольно бы перевернулся в своей адмиральской усыпальнице, хотя… мне, почему-то, кажется, что и в его времена моряки, особенно младшие чины, вели себя не лучшим образом, а может и похуже, ибо как заметил в одном из своих произведений Александр Покровский, флот у нас в стране — рабоче-крестьянский, и служат в нём — крестьяне, а, стало быть, и речь, и поведение у них — крестьянское, так что нечего удивляться тут!..
Как я и говорил, бабников в училище было предостаточно. Ребята эти были самые разные и в плане учёбы, и в контексте отношений с товарищами, и со своим каким-то мировоззрением. Однако все они были объединены одним своим главным качеством — любовью к девушкам, а точнее к женскому телу, и готовностью в один миг поменять одну… дырку… на другую.
Должен сказать, что подобные ребята далеко не всегда были прям-таки ловеласами с внешностью Артура Пирожкова (хотя, на вкус и цвет, как говорится…), однако, было в них что-то, что непременно притягивало к ним девушек. И этому абсолютно не вредила их амурная репутация, которая в маленьком городе, да ещё и при современных технических возможностях распространялась в считанные секунды.
Впрочем, то же самое казалось и девушек с… не самым лучшим социальным поведением, так сказать…
Кстати говоря, зачастую бабники именно с такими и проводили больше всего времени.
Оговорюсь, когда я веду речь о подобных девушках, то это совсем не проститутки, как может показаться некоторым читателям. Нет, конечно! Обычные девушки-школьницы, в лучшем случае студентки младших курсов, которые любили не сколько парней, опять же, сколько то, что свисало у них ниже пояса (кортик, то бишь, а вы о чём подумали?). И, собственно, как и парни, это нередко были совершенно нормальные, милые, красивые (но не всегда) девушки. Но, как говорится, девушка-то порядочная, только ведёт беспорядочную половую жизнь…
Как правило, бабником был довольно прилежный нахимовец. Подобно влюблённому, он старался вкалывать на учёбе и поддерживать хорошие отношения с офицерами — лишний раз не лез на рожон. Однако отличие проявлялось в вечернее время, когда выдавались телефоны. Бабник после разговора с матерью, если вообще связывался с ней, принимался обзванивать всех своих девушек, коих могло быть от двух до восьми. Зачастую, конечно, разговоры были ни о чём: какие планы на выходные, а ждёт ли она его, а хочет ли, ах как он её (и вообще каждую из них) любит, и так далее…
Например, у нас во взводе был паренёк, который буквально зависел от своих девушек. Честно говоря, не знаю сколько у него их было, но это раздражало просто! Мало того, что он мог говорить с ними ночи напролёт, своровав телефон при сдаче обратно, или
