Мемуары Эмани - Нина Алексеевна Ким
– К сожалению, у меня дела, извините.
Она присаживалась во дворе. Держала на руках внучку, дотрагивалась до рыжих кудряшек и улыбалась. Прожила вторая бабушка сто два года, шесть месяцев и двадцать дней. Снохи заходили к умирающей в комнату и шипели:
– Пора и честь знать, всех сыновей пережила.
Она не слышала их, потому что бежала навстречу молодому батраку, который ждал ее под цветущей сакурой в саду.
* * *
Я медленно бреду по знакомой дороге, исхоженной двадцать лет назад босиком. Мирно журчит арык, через который перекинут деревянный мостик, засыпанный глиной. Присела и черпнула ладонью воду. Обычно мы сидели здесь с подругами, болтая ногами в прохладной горной воде. Чинара шелестела листвой, как и много лет назад. Солнечные зайчики пытались пробиться сквозь ее густую крону и плясали в тени ветвей.
Когда-то через этот арык ворвался в Нижний поселок сумасшедший сель с гор. Помню тот вечер. Небосвод трещал от ударов грома, потом из расчерченного молниями неба посыпались ледяные яйца. Бабушка собирала их в сито, забегала домой и показывала нам с детским восторгом:
– Смотрите, град какой крупный, размером с куриное яйцо!
Мы еще не рассмотрели их, как в дверь забарабанили кулаком:
– Нижний поселок затопило! Беда, большая вода пришла!
Бабушка кричала, забыв про сито с ледяными яйцами:
– Детям нельзя туда, взрослые пойдут, а вы останетесь дома!
Я смирно села в угол, выжидая, пока она отвернется. Минута – и я уже бегу под секущим дождем в толпе вместе со взрослыми. Это было страшное зрелище. Грязная коричневая вода вздыбилась над домами. Она неслась стремительно сверху, разрушая все на своем пути. Люди в панике бегали по берегу и со страхом слушали рев потока и грохот грома. Сделав свое дело, вода неожиданно остановилась. Откуда-то появились лодки, на которых мужчины плавали в темноте, пытаясь помочь несчастным. Всю ночь спасенных вытаскивали на сушу, укрывали теплой одеждой и поили горячим чаем.
Утром мы ходили по песку, который принесла вода. На каждом шагу валялись предметы домашней утвари. Дома встречали пустыми окнами и голыми стенами. Кто-то закричал, что на железнодорожной станции валяются новые вещи из магазина, который тоже разнесло в щепки. Раздвигая мокрые пласты песка босыми ногами, мы побрели наверх. От магазина ничего не осталось. Помню, кругом валялись стеклянные керосиновые лампы. Я поднялась выше и увидела книги, засыпанные песком, мокрые, но целые. Присела на корточки и стала их собирать. От библиотеки, куда я прибегала каждый день после уроков, ничего не осталось. В стороне валялись двери, стены наполовину разнесены, кругом разбросаны стихией пустые книжные стеллажи.
Через неделю по всему нашему двору сохли книги, которые я тащила домой охапками. Бабушка вздыхала, глядя на меня: «Эх ты, хоть бы одну лампу керосиновую принесла! Соседские дети на год натаскали!»
* * *
К книгам у меня всю жизнь особенное отношение, и оно тоже родом из детства. Однажды в первом классе нас повели в кино. Я не знала, что это такое. Потрясение было огромным. Недолго думая, на следующий день побежала в русский поселок, где находился клуб. На входе меня остановила тетенька:
– Девочка, а где твои билеты?
– Какие билеты?
Смотрю на нее. Она показывает бумажку синенького цвета, темную такую. Думаю, ерунда какая! Побежала на улицу, подобрала с земли точно такой билет и бегом вернулась назад. Она опять качает головой:
– В кассе надо купить билет, он стоит двадцать копеек. Должен быть вот такой, с корешком.
Кино я не посмотрела. Вышла из клуба и пошла вдоль здания. Над одной дверью читаю: «БИБЛИОТЕКА». Не знаю, что это такое, но захожу. Другая тетенька подняла голову, увидела меня и ласково говорит:
– Заходи, не бойся.
Это была небольшая комната, в ней рядами стояли стеллажи с книгами. Она провела меня к ним и показала детский отдел. Заполнила карточку и помогла выбрать книгу. С тех пор после школы я шла прямиком в библиотеку и забывала обо всем.
Низкий поклон женщине, которая не прогнала чумазую корейскую девочку. Приласкала и открыла мне дверь в новую жизнь. Поклон и родителям, которые благоговейно относились к книгам.
Мама брала меня с собой по воскресеньям на базар. Продаст рис, потом идет в книжный магазин. Я плетусь рядом, усталая и голодная. А она вся светится:
– Выбирай себе книгу.
Покупали и прятали в сумку, чтобы дома не ругались. Эта тайна объединяла нас с мамой, мы становились с ней ближе. Она любила читать про Щорса, Сергея Лазо, Василия Чапаева и других героев Гражданской войны.
Когда книги стали исчезать с этажерки – я дарила их подругам, – папа сказал мне:
– Самое ценное в жизни человека – это книги. Они расскажут тебе обо всем. Вырастешь и будешь читать. Мы собираем их для тебя, береги их. Вот тебе деньги, купи что-нибудь другое в подарок подруге на день рождения.
* * *
После наводнения отец пригласил две семьи однофамильцев пожить у нас. Спали и ели на полу все вместе. Рано утром взрослые уходили работать – лепить новые дома. Возвращались поздно вечером, наспех ужинали и ложились спать.
Почти три месяца мы жили так. И за все время отец ни разу не повысил голос, мать ходила с блаженной улыбкой на лице, а бабушка не ворчала.
Я хотела, чтобы гости жили у нас всегда, вот мне было раздолье.
* * *
Дорога повернула направо, она вела мимо саманных – сделанных из глины – домиков, в которых жили узбеки. По этим узким улочкам мы проходили быстро, потому что боялись собак, которые без лая кидались на прохожих.
Кран с ржавым носиком, из которого мы жадно пили холодную воду, стоял на старом месте.
Мама легко вскидывала на плечи коромысла с полными ведрами, в которых тихо плескалась вода. Она шла красивой танцующей походкой, бережно поддерживая тонкие цепи, к которым на крючке цеплялись ведра.
Иногда мы вставали рано утром и шли в сторону амбара.
Я караулила, чтобы никто из домашних не увидел, как мама отсыпает рис в ведра.
Потом мы быстро шли к крану, как будто за водой.
Я бежала за ней и подпрыгивала то на одной, то на другой ноге. Знала, что идем к маминой подруге. Мы подходили к дверям, стучали и ждали, когда взлохмаченная голова хозяйки выглянет наружу. Из открытой двери обдавало запахом кислого и тухлого. Дети валялись на грязной циновке и пинали друг друга.
Мама заискивающе поглядывала на
