Николай Вавилов - Владимир Георгиевич Шайкин
В доме была большая библиотека, и читать дети начали очень рано, и читали, что называется, запоем. Иван Ильич, уловив их страсть к знаниям, не жалел денег на книги, в том числе и редкие, дорогие — он сам любил читать. Никогда он не мешал детям следовать своим увлечениям. Стоило старшей дочери Александре проявить желание всерьез учиться музыке, как он купил ей дорогой немецкий рояль. Младшая дочь Лидия пошла вслед за старшей, потом обе учились в Московской филармонии. В доме на Средней Пресне немало музицировали. Сам глава семьи, обладая от природы хорошим слухом и голосом, но получив лишь навыки церковного пения, неведомо когда и как научился играть на скрипке, «без боязни садился и к роялю, аккомпанировал и пел».
Сыновья устроили в сарае химическую лабораторию. Один из опытов завершился нешуточным взрывом, и у Николая — зачинщика эксперимента — был поврежден глаз, отчего он потом все время «немножко косил». Собирали растения для гербария, изучали насекомых, — в общем, интерес к естествознанию был велик.
Спустя годы Александра Ивановна получила и хорошее медицинское образование, создала в Москве несколько санитарно-биологических лабораторий, а Лидия Ивановна, закончив филармонию по классу фортепьяно с золотой медалью, все же стала микробиологом, и когда в 1914 году в Воронеже началась эпидемия черной оспы, поспешила туда. Ухаживая за больными, она продолжала заниматься микробиологией, но заразилась и умерла в возрасте двадцати одного года.
Сыновей отец решил отдать в Московское коммерческое училище, ибо всей душой стремился, чтобы те пошли по его стопам, стали помощниками и достойными наследниками, продолжателями дела, которое он так успешно начал и вел. И особенно большие надежды Иван Ильич возлагал на старшего сына Николая, обладавшего замечательными способностями, памятью и энергией.
Училище находилось в одном из самых очаровательных уголков Москвы — на углу Остоженки и Еропкинского переулка, в старинном дворце, возведенном еще в XVIII веке, купленном в 1806 году Московским купеческим обществом у князей Гагариных и затем основательно обновленном. Спустя многие годы Сергей Иванович писал: «Оглядываясь на прошлое, вижу теперь, что коммерческое училище было хорошей средней школой: программа была правильная, реальная, с большой дозой естествознания, физики, химии, технологии. Имелись совсем недурные кабинеты — лаборатории, каковых сейчас иногда не найдешь и в столичных высших школах. Отличные были химическая и технологическая лаборатории, великолепные чертежный и рисовальный классы, большой гимнастический зал, почтенная и большая старая библиотека. Учителя и воспитатели подбирались с толком».
Училищу не зря присвоили звание «императорское»: учили тут на совесть и обращали самое серьезное внимание на культуру поведения. Так, начиная с четвертого класса, учителя и воспитатели обращались к учащимся только на «вы».
Помимо обязательных для будущего коммерсанта дисциплин — бухгалтерского учета, товароведения, законоведения, не вызывавших в душе Николая Вавилова никакого отклика, в училище весьма основательно преподавали физику, химию, биологию, английский, немецкий, французский языки, а лекции по естественным наукам сопровождались лабораторными опытами, что не было принято тогда даже в лучших гимназиях. Среди преподавателей немало было профессоров Московского университета.
Но и после того, как старший сын успешно закончил лучшую в стране, как тогда считали, Московскую практическую академию коммерческих наук, Иван Ильич нанял «магистранта истории» и велел ему изложить сыну «все доказательства в пользу коммерции»: видимо, у Ивана Ильича уже давно появились серьезные сомнения в коммерческих настроениях Николая. Курс о преимуществах занятий коммерцией перед всеми другими был прочитан — это была неделя домашних лекций о развитии и роли торговли в истории мировой цивилизации, начиная с древнейших времен и до наших дней.
— Ну как?.. Что думаешь? — спросил у Николая Иван Ильич после окончания последней лекции.
— Да все то же.
— А именно?
— Знаешь… Я все-таки хочу стать биологом.
Отец заходил по комнате, было заметно, что он нервничал:
— Каким биологом? Почему биологом? И вообще, что это значит — быть биологом?..
Сын, не желая огорчать отца, попытался разъяснить свою точку зрения:
— Скажу так: коммерция, прибыль, нажива меня не интересуют…
— Прибыль? Нажива? Не интересуют? А что интересует?
— Биология. Тайны жизни. Хочу узнать ее секреты. Мне интересно это, понимаешь!
Иван Ильич был крайне удивлен, раздосадован, обескуражен твердым решением сына, решением, казавшимся ему случайным и ничем не обоснованным. Ну, увлекался естественными науками, это все знают… Но это не для его наследника! Да и какая там карьера… Все ведь сделано, чтобы выбор состоялся в пользу коммерции. Что он, отец, сделал не так? Чего не сделал? Что оттолкнуло сына от его отцовского дела? Иван Ильич почувствовал себя даже оскорбленным.
Неужели Николая действительно увлекли какие-то неведомые тайны жизни, и он отказывался от блестящего и как будто для него специально предназначенного образования, которое может получить далеко не каждый, чтобы эти тайны разгадывать? К тому же он, отец, своим трудом, своим умом создал для сына небывалые возможности приложения сил и способностей для достижения невиданных результатов. Не хочет и блестящей карьеры делового человека, крупного предпринимателя, независимого и богатого, а потом, как знать, и видного государственного деятеля, способного немало сделать для своего народа и России. Выходит, ото всего этого он сознательно отказывается? И во имя чего? Ради исполнения наивной юношеской фантазии? Сомнительной мечты?
— Так где же ты думаешь продолжать образование? — спросил, не выдержав, Иван Ильич. — Куда пойдешь? В университет?
Николай медлил с ответом. Попасть в университет, он знал, можно, только овладев латынью и греческим языком, а в аттестате кандидата коммерции они даже не значились: деятелю торговли нужны живые языки — английский, немецкий… И как ни горазд он был в их постижении, но одолеть латынь и греческий хотя бы в объеме гимназического курса быстрее, чем за год, пожалуй, не получится. Потерять год? Ради чего?
И он ответил отцу:
— Может, в Петровку пойду… Или в медицинский…
— Доктором хочешь быть? — изумился отец. Это уж совсем не укладывалось в его голове. Оставалось только развести руками. Даже и тут все еще не определено, нет ясности.
ПУТЬ К ПРИЗВАНИЮ
Между тем Николай уже давно и твердо знал, в чем его призвание, талант. Интерес «к тайнам жизни» на Земле формировался с малых лет и, вероятно, в том самом саду, который рос под окнами дома на Средней Пресне, где были сделаны первые детские открытия — самые важные для всей последующей жизни.
Стоило Коле Вавилову поутру выйти в сад и пройти босыми ногами по холодной от росы тропинке, взглянуть на цветущие яблони и пчел, перелетающих с цветка на цветок, на порхающих в
