Фёдор Александрович Васильев - Юрий Федорович Дюженко
Однако Васильев как художник молодого поколения, воспитанный в духе требований нового искусства, смотрел на природу и на задачи искусства с большей свободой и непосредственностью, чем его старшие товарищи.
Васильев принадлежал к новому поколению передовых русских художников, которые углубляли завоевания своих учителей.
Живописные достижения Васильева оказали важное влияние на многих современных ему художников, в том числе и на И. И. Шишкина.
В биографии И. И. Шишкина, написанной с его слов А. Комаровой и правленной самим Шишкиным, говорится, что в конце 60-х - начале 70-х годов под влиянием Крамского и Васильева «Шишкин начинает изменять свою первую манеру в живописи - его вещи приобретают более широкую трактовку, он начинает изучать краски и не засушивает свои произведения, заканчивая их до последнего листочка».
В 1868 - 1869 годах расхождения между Шишкиным и Васильевым во взглядах на задачи живописи приняли отчетливый характер. Васильев сознательно стремился к поэтичности и к более живописному решению, чем те, какие он находил в уроках И. И. Шишкина.
В своих поисках Васильев обращается к Куше-левке - как тогда называли постоянную выставку собрания Кушелева-Безбородко в Академии художеств, на которой хорошо были представлены произведения А. Калама, А. Ахенбаха, О. Ахенбаха, В. Рулофса, К. Коро, Т. Руссо, К. Тройона, Ж- Дюпре, Ф. Добиньи и других известных пейзажистов XIX века, главным образом немецких и французских (дюссельдорфцев и барбизонцев).
Васильев поддался общему увлечению многих художников. Особенно его привлекали произведения модных пейзажистов дюссельдорфской школы, которые снискали себе известность среди «высокопоставленной» русской публики как пейзажисты изощренного поэтического чувства. В действительности же их работы уже в те годы имели мало общего с истинной поэзией и искренним чувством, так как они отходили от непосредственного восприятия природы, все чаще повторяя заученную манеру и эффекты. В борьбе за художественную правду и национальность выражения передовые русские художники намного обогнали систему приемов творчества дюссельдорфцев.
Васильев верно понимал, что в развитии русского пейзажа нужно идти дальше, чем его учитель, но его поворот от Шишкина к Дюссельдорфом был ошибкой. К счастью, он сам это скоро понял и отбросил некритическое увлечение их искусством, стараясь найти ответы на свои творческие вопросы у самой природы.
Впрочем, Васильев даже в период наибольших своих увлечений Кушелевкой понимал, что ни один из самых модных западных пейзажистов «перед натурой ни к черту не годится» и у него достало смелости в скором будущем публично «обозвать все светила (речь шла об известных пейзажистах дюссельдорфской школы) ни более, ни менее, как рутиной».
Однако ряд картин Васильева 1868 и отчасти 1869 года отмечен печатью влияния дюссельдорфцев. К их числу можно отнести «Возвращение стада» (из собрания Государственной Третьяковской галереи) и «Морской вид» (из собрания Государственного Русского музея).
Глядя на картину «Морской вид», сразу чувствуешь и в ее композиции, и в ее темном колорите близость к музейным произведениям, которые брал за образец Васильев. Подражательность дает себя знать и в отдельных деталях. Мало убеждает характер волн, каких не может быть в столь мелком и сравнительно нешироком затоне, так же как не может быть и спокойных облаков при неспокойной воде. «Нездешними» кажутся и баржа с лодкой, напоминающие о старинной Голландии, но более всего подражание чувствуется в темном «музейном» колорите пейзажа и в однообразной, как бы заученной технике исполнения.
Нечто подобное можно заметить и в картине «Возвращение стада». Заимствованные элементы нарушают единство образа. Роща на втором плане кажется перенесенной с полотен барбизонцев, рельеф и цвет почвы в пейзаже не характерны для русской природы. Бурное предгрозовое небо, взвивающиеся юбки у женщин, сопровождающих стадо, струи пыли, сносимые с дороги, говорят о порыве ветра, но деревья стоят не шелохнувшись.
Подобные ошибки вызывают недоумение рядом с несомненными доказательствами того, что Васильев глубоко знал и любил родную природу, а также мог свободно владеть художественными средствами для передачи своих впечатлений.
Так правдиво, воздушно, трепетно написать бурное, неистовое небо, как писал Васильев в своей картине «Возвращение стада», смог бы далеко не каждый из художников, которым он без нужды подражал.
В 1868 году Васильев за картину «Возвращение стада» получил первую премию в тысячу рублей на конкурсе Общества поощрения художников. С этого момента имя Васильева становится известным. У него появляются многочисленные почитатели.
Все, что он ни делает, положительно захваливается «высокопоставленными ценителями искусства», особенно же если это напоминает полотна модных иностранцев.
Его картины раскупаются нарасхват. Меняется к лучшему материальное положение семьи Васильева. Мать и два брата, которые находились на руках Федора Александровича, живут теперь в сравнительно сносных условиях.
Такой успех легко мог вскружить голову юноше, только что вырвавшемуся из тяжелой нужды, и направить его творчество на потворство вкусам состоятельной петербургской публики, которая видела в произведениях искусства только предмет роскоши. Так случалось со многими художниками.
Со многими, но не с Васильевым. Слишком сильна была его любовь к родной природе и велика привязанность к семье передовых русских художников.
1869 год стал для Васильева годом формирования твердых реалистических позиций, годом полной творческой зрелости.
Все лето 1869 года Васильев провел в живописных местах Тамбовской и Харьковской губерний. Это было его первое путешествие. Никогда раньше он не уезжал далеко от Петербурга.
Эта поездка, масса свежих впечатлений и особенно длительное общение с богатой природой встряхнули художника и намного расширили его кругозор. Путевые письма Васильева полны восторгов. Больше всего, как и прежде, его притягивает все, что связано с деревенским пейзажем и крестьянской темой.
Симпатии молодого художника особенно заметны по многочисленным зарисовкам, которые заполняют страницы его дорожных альбомов. Среди них много набросков крестьян, ремесленников, торговцев. В центре его внимания было, конечно, изучение
