Дмитрий Медведев - Черчилль 1911–1914. Власть. Действие. Организация. Незабываемые дни
В одном из своих последующих сочинений британский политик будет цитировать слова крупнейшего немецкого историка Леопольда фон Ранке (1795–1886), автора знаменитой «Английской истории, особенно в XVI и XVII веках», о том, что «важным правилом для морального и политического развития выдающихся личностей является гармоничное и последовательное соответствие деятельности в руководстве ведомством и членством в парламенте».[29]
Насколько важно влияние в парламенте, Уинстон убедился еще в молодые годы. В 1895 году он оказался в числе приглашенных на торжественный прием в Девоншир-хаус, где среди прочих членов правительства присутствовал и заместитель министра иностранных дел Джордж Керзон.[30] Между джентльменами состоялся диалог, который отчетливо запомнился будущему главе Адмиралтейства. Особое внимание он обратил на следующие слова Керзона: несмотря на «незначительность самого поста», его новая должность «дает представительство Министерства иностранных дел в палате общин,[31] а с этим многое связано». Таким образом, Керзон «надеялся не только от стаивать и объяснять внешнюю политику, но и в какой-то степени влиять на нее».[32]
Общение с лордом Керзоном и другими крупными политиками Викторианской эпохи не прошло для молодого человека даром. Со своего первого выступления в парламенте, посвященного болезненному вопросу англо-бурской войны, Черчилль стал заботиться о создании своей репутации и формировании политического капитала; впоследствии он советовал придерживаться подобной линии поведения и другим парламентариям.[33] Теперь же, в 1911 году, речь шла уже не просто о повышении собственного реноме. Отвечать надо было за все ведомство, занимавшее ключевое место в иерархии политических институтов Великобритании, за все проводимые реформы и изменения. Задача была не из легких. «Произносить подобные речи – большое напряжение, – признавался Черчилль, – слишком много различных деталей приходится учитывать, постоянно держа их в голове».[34]
Но потому Асквит и сделал ставку на главу МВД, что тот обладал необходимыми способностями. «Нам чрезвычайно повезло, что у штурвала стоит мистер Черчилль, – напишут впоследствии журналисты The Navy. – Он достаточно силен, чтобы разгромить оппонентов в палате общин».[35]
Интересный взгляд на выбор Черчилля предлагают результаты исследования профессора Стэнфордской школы бизнеса Закари Тормалы. Выше уже упоминалось о достижениях Ричарда Халдейна. Парадоксально, но в сложившейся ситуации солидный послужной список военного министра обернулся против него. Летом 1911 года Халдейну исполнилось 55 лет, он был на 18 лет старше своего коллеги. Его несомненным преимуществом были успешно завершенные изменения в Военном министерстве, а на стороне Черчилля – потенциал на осуществление будущих реформ. Как показали исследования З. Тормалы, потенциальные возможности ценятся больше достигнутых успехов. Почему? «Достижения – вещь реальная, – объясняет профессор. – Думать о реальности не так интересно. Потенциальные возможности – это нечто неопределенное, а значит, интригующее. Можно вообразить себе самые разные сценарии. А вдруг кандидат на должность не только оправдает их, но и превзойдет ожидания?!».[36]
Что бы ни послужило истинной причиной выбора в пользу Черчилля, важным для дальнейшего исследования является то, что, несмотря на ощущение «физического противостояния», которое, по словам Роя Дженкинса, возникает при чтении фрагмента мемуаров Ричарда Халдейна, посвященных его визитам в Арчерфилд в сентябре 1911 года,[37] военный министр не только принял решение Асквита, но и поддержал молодого коллегу на новой должности. «Они работали на своих важных должностях тесно и гармонично», – отмечает Мэри Соамс.[38] Это же подтверждает и сам Халдейн. Вскоре после назначения Черчилля в Адмиралтейство он напишет своей матери: «Уинстон и Ллойд Джордж ужинали со мной прошлым вечером. Между нами состоялась очень полезная беседа. Сейчас у нас очень гармоничный кабинет. Даже странно подумать, что три года назад я боролся с ними за каждый пенни для моих преобразований в армии. Уинстон преисполнен энтузиазма в отношении Адмиралтейства. Работать с ним одно удовольствие».[39]
Забавно, но за три года до означенных событий у Черчилля уже была возможность возглавить Военно-морское ведомство, и он отказался воспользоваться ею. Подобное решение можно расценить как ошибку, но также нельзя не признать, что за прошедшие три года Черчилль приобрел значительный опыт в государственном управлении, который, несомненно, повлиял на успешность его последующей деятельности в Адмиралтействе.
В своих мемуарах он лишь вскользь упоминает о том, что «мистер Асквит предлагал мне перейти в Адмиралтейство, когда первый раз стал премьер-министром».[40] Отчасти подобная скупость связана с тем, что Черчилль быстро осознал, какой шанс упустил. Он даже обратился к Асквиту, что передумал и готов возглавить морское министерство, однако было уже поздно. Руководство флотом было поручено Реджинальду Маккене.[41] Спустя два года в переписке Черчилля промелькнут следующие строки, имеющие отношение к этому эпизоду: «Я очень глубоко сожалею, что в 1908 году не настоял на своем назначении в Адмиралтейство. Я полагаю, это было возможно и вполне легко осуществимо».[42] В 1911 году Черчилль эту возможность не упустил.
Асквит, Черчилль, Халдейн были не единственными действующими лицами в сцене назначения. Нельзя забывать и о Реджинальде Маккене, которого Черчилль должен был сменить на посту первого лорда и который не хотел покидать Адмиралтейство. Узнав о решении премьер-министра, он попытался приостановить его исполнение, сославшись на неудовлетворительное состояние здоровья.
Очевидцы свидетельствовали, что «Маккена был в высшей степени возмущен своей отставкой, пребывал в очень раздраженном состоянии и был преисполнен ненависти к тому, кто займет его место».[43] «Я надеюсь, сопротивление Маккены удастся преодолеть, – отмечал личный секретарь короля лорд Ноллис, – поскольку, если он не согласится оставить пост до 11 ноября, назначения задержатся до начала февраля, что будет несправедливо по отношению к Черчиллю».[44]
Лорд Ноллис не случайно упомянул про 11 ноября. Именно в этот день должно было состояться открытие новой сессии парламента, после чего наступал не самый удобный период времени для внесения изменений в состав правительства. С учетом рождественских каникул и январского перерыва ждать действительно пришлось бы до начала февраля. А там, как знать, и само решение о новом назначении первого лорда могло потерять свою актуальность.
Опасаясь, что уловки Маккены могут стоить ему Адмиралтейства, Черчилль не стал сидеть сложа руки и начал форсировать события. В середине октября он связался с главным «кнутом» правительства лордом Мюрреем, сообщив ему о крайней нежелательности появления задержек при реализации намеченных кадровых решений. «В ноябре состоится представление бюджета Адмиралтейства в кабинете, и министр, который будет отвечать за его защиту, должен участвовать в его формировании и быть посвящен во все детали, – объяснил Черчилль свою позицию. – Нельзя терять ни дня. Этот бюджет определяет финансовое и политическое будущее флота на следующие два или три года. Я полагаю, что задержка будет иметь одинаково негативные последствия на деятельность не только Адмиралтейства, но и Министерства финансов». Также он упомянул, что его позицию поддерживает глава Минфина, канцлер Казначейства Дэвид Ллойд Джордж. Черчилль попросил лорда Мюррея донести изложенную им позицию до премьер-министра, надеясь, что Асквит «примет к сведению представленные доводы».[45]
Колебания главы правительства были недолгими, и в конце концов он настоял на том, чтобы главы Адмиралтейства и МВД поменялись друг с другом местами. Асквит согласился с тем, что начинается ответственный период подготовки бюджета на будущий год, поэтому все кадровые перестановки следовало завершить как можно скорее.
В конечном счете Маккена, так же как и Халдейн, примет переход Черчилля в морское ведомство. Черчилль же в долгу не останется и по мере возможностей будет воздавать должное своему предшественнику. В частности, во время выступления в Глазго в феврале 1912 года он напомнит общественности, что достигнутым успехам военно-морской флот обязан «предвидению и решительности мистера Маккены».[46] Аналогичную мысль он повторит во время обсуждений в палате общин в марте 1912 года[47] и на заседании Комитета имперской обороны в июле того же года: «Мой предшественник предпринял очень энергичные усилия два года назад, благодаря которым мы сможем собрать большой урожай новых судов, как раз в то время, когда они нам понадобятся».[48]
