Павел Огурцов - Конспект

Мы ждали ребенка. Лену звала к себе Тина Федоровна, одиноко жившая в глубинке – муж пропал без вести, детей нет. Она – учительница в малюсенькой начальной школе, построенной еще земством, в которой, как тогда полагалось, была жилая комната учителя. Рядом – бывшая земская, теперь – районная больница с родильным отделением. У нас – ни кола, ни двора, никого близких, я – на работе, и, поколебавшись, мы приняли приглашение Тины Федоровны. Уже отменен запрет на отпуска и разрешено свободное передвижение. Правда, пассажирских поездов мало, они перегружены, билеты – проблема, но после войны это кажется чуть ли не комфортом.

Путь – через Харьков. Два раза рассказывал об Александре Николаевне, второй раз – когда пришли Арьевы, а меня все расспрашивали и расспрашивали. Зина о чем-то тихо спросила Олю, Оля ответила:

– Потом.

Потом мы с Леной поехали на Садовую, Арьевы, хоть им и по дороге с нами, оставались. Когда я вернулся, Арьевых не было. Саша и Лена уже легли спать, но еще читали, Оля и Володя ждали меня и заговорили о том, что не лучше ли Лене рожать здесь: соседка – опытная акушерка, работает с хорошим врачом, родильный дом – через дорогу.

– Не дай Бог какое-нибудь осложнение, а Харьков – не село, – сказал Володя.

– А после родов?

– Поживет у нас сколько понадобится, – сказала Оля.

– Она к вам еще не привыкла, а там – родная сестра.

Вошли в халатах Саша с Леной, подсели к нам, и Лена сказала:

– Так и здесь у нее сестры.

– Они работают. Как быть с ребенком Полины Федоровны – нерешенная проблема. Куда уж тут еще и Лене с ребенком.

– Но ведь и Тина Федоровна работает.

– У нее мало уроков – начальные классы, и она всегда рядом. Поговорить с Леной, конечно, можно, но она настроилась ехать к Тине Федоровне и вряд ли передумает.

– Смотрите сами, – сказал Володя. – Решать вам. Мы только хотели, чтобы вы знали: у вас есть выбор.

– А я и не сомневался в этом. Но последнее слово за Леной, а она уже выбор сделала.

Молчим. Тикают ходики. Какая-то странная тишина.

– Что-нибудь случилось?

– Болен Калашников, – говорит Володя. – Рак легких. Лежит в своей больнице.

– Он долго не приходил, – говорит Оля. – Мы стали беспокоиться. Я поехала к нему домой, стучала, стучала, никто не открыл. Потом в том районе был Володя, зашел к нему и тоже не достучался. Ни к нему, ни к соседям. В воскресенье поехала Саша, к нему не достучалась. Спрашивала у соседей – они ничего не знали. Ты же знаешь, – у него квартира с отдельным ходом на улицу.

– У него новые соседи, – сказала Саша, – поселились после войны.

– На другой день я опять поехала, – продолжала Оля, – опять не достучалась и прямо оттуда направилась на Качановку. А он там лежит, обрадовался и поцеловал мне руку. Я перед этим узнала у врачей, что с ним. Спросила у него – что ему принести, он сказал, что ничего не нужно, попросил только курева. Они помолчали, а потом один из них сказал, что не надо ему ни в чем отказывать. Понимаешь – что это значит?

– Операция ничего не даст, – сказала Саша. – Болезнь запущена.

– А уход за ним обеспечен?

– Да. У него маленькая плата на одну койку. Его все время проведывают. Я заметила, что у него хорошие домашние подушки, а он говорит мне: «На подушки смотрите? Я даже не знаю, чьи они. За мной, Оля, хорошо ухаживает, мне ничего не нужно. Вот только покурить бы». Мы его проведывали, Саша – по воскресеньям, я – среди недели.

Как-то застала у него женщину, примерно моего возраста, – говорит Саша. – Она сразу ушла, а Виктор говорит мне: «При немцах мы с Гариком выходили ее маленькую внучку. Двустороннее воспаление легких».

– У нас никто не курит, – говорит Оля, – и в куреве мы не разбираемся. Яша курит самосад и папиросы. Не знаю, где он их раздобыл, а может быть, на базаре попались. Положила на тумбочку папиросы, а Виктор говорит: «Уже и папиросы появились… Жизнь понемногу налаживается. И слава Богу!» И стал о тебе спрашивать.

– Завтра его проведаю.

– Не надо, – сказала Саша.

– Не надо, – подтвердила Оля. – Он уже очень плох.

– Ему вводят обезболивающее. Наркотики, – сказала Саша. – Он или спит или в забытье. Я постояла, постояла и ушла.

– И ничего не ест. Только пьет, – сказала Оля. – Мы оставили свой адрес и телефоны соседей Арьевых.

Обычная крестьянская хата под соломенной крышей с русской печью, маленькими окошками, наружными ставнями с традиционными украинскими рисунками – стилизованными цветами. Двор с почти пустыми постройками, летняя печь под навесом, собака в конуре, кошка, куры с петухом. За двором – маленький сад со старыми фруктовыми деревьями, малиной и смородиной, за ним – длинный огород, опускающийся к реке, на большей части которого колосилась рожь. Река Выр оказалась довольно широкой и полноводной. На другом, правом берегу – село Прируб, и над ним, – редкий случай, – возвышалась церковь с крестами. У обоих берегов – стаи уток и изредка – гусей.

Виден железнодорожный мост через реку на линии Ворожба – Курск и за ним – лес. Здесь жили Федор Мартинович – маленький сутулящийся молчаливый старичок с седой бородкой и пытливыми глазами, и мачеха Лены. Ее не помню – видел один раз. Здесь была сейчас и Евдокия Федоровна – Дуся, приехавшая или пришедшая из Недригайлова проведать стариков и встретить нас. Ночевали в хате, старик спал на лежанке. Потом он привел из колхоза лошадь, запряженную в подводу с наклонными бортами и сеном, уложили вещи и отправились: Федор Мартинович, Дуся, Лена и я. Путь – пятьдесят километров, я хотел посадить Лену на повозку, но Федор Мартинович сказал:

– Хай iде пiшки – легше рожатиме.

Перешли железную дорогу Ворожба-Харьков. Видны среди поля нагороженные стеллажи с серыми кирпичами и печь для обжига. Углубились в лес и шли в нем, не встречая ни полей, ни жилья. Ночевали в пустой сторожке. На другой день вышли из леса к раскинувшемуся в долине селу Терны и полями пришли в маленький городок Недригайлов на реке Суле и на грунтовой профилированной дороге из Ромен в Сумы. По деревянному мосту перешли Сулу, перешли шлях и городок и остановились у дальнего одноэтажного кирпичного дома. Здесь жила Мария Федоровна с двумя мальчиками и матерью мужа. Муж, ветеринарный врач, как и у Тины Федоровны, пропал без вести на войне. Мария Федоровна преподавала математику в старших классах и, судя по разговорам, подрабатывала вместе с детьми, как и многие другие в этом городе, не то разведением, не то сбором дубового шелкопряда. Плантация дубов была недалеко от дома. Евдокия Федоровна была учительницей в начальной школе недалеко от Недригайлова.

К Тине Федоровне шли по шляху в сторону Сум, а с кем или сами – не помню. Должно быть, с Федором Мартиновичем: всего десять километров, но нести вещи было не трудно. Может быть, и Дуся шла с нами. Село Ольшана – на той же Суле и вдоль того же шляха. За Сулой – лес. Уезжал так: дождался на шляху машину, влез в кузов к другим пассажирам и через несколько часов был в Сумах. Уютный зеленый городок, старинные церкви и здания. В центре – парк на берегу Псела. На вокзал шел по главной улице и видел аистов на крыше двухэтажного дома.