Павел Огурцов - Конспект

Евстафьев откинулся на спинку стула и так захохотал, что все притихли.

– Павел Андреевич, это же то, что и требуется. И никаких расчетов больше не нужно. Порция, конечно, – термин смешной... Ха-ха-ха!.. Порция... Порция восстановления. А ведь по существу термин точный... Ха-ха-ха!.. Вот только где вы взяли нормы для расчетов?

– А! Приезжали из Гипрограда, у них были справочники, я из них кое-что выписал. Правда, эти нормы никем не утверждены...

– Так других и нет. В Баку тоже ими пользуются. А вы – молодчи-и-ина... Я думал, придется ехать в Гипроград из-за этих расчетов. Дайте мне, пожалуйста, ваши выписки и расчеты. Я их посмотрю вместе со схемой. Но, может быть, вы хотите сначала съездить в Мелитополь? Закончить с командировками?

– Нет, лучше не разбрасываться, сначала закончу с Осипенко. Да и майские праздники на носу – что мне делать в Мелитополе? И огородом уже пора заняться.

– Как хотите, это – на ваше усмотрение. На запорожские дела не отвлекайтесь – справимся с Верой Абрамовной и Еленой Федоровной.

В конце дня Евстафьев положил мне на стол мои выписки и расчеты и, держа свернутую в трубку схему, сказал:

– Замечаний у меня нет. Все правильно и толково. Вам схема сейчас потребуется? Или ее можно отправить на синьковку? Я уже договорился.

– Отправляйте. А вы схему подписали?

– Ах ты, черт! Хорошо, что напомнили. Дайте мне тушь, пожалуйста. Ну что, Павел Андреевич, помирились?

– Евгений Георгиевич! Спор по работе – это не ссора. Споры неизбежны. Вы считаете, что у меня сохранилась студенческая закваска. Возможно. А не кажется ли вам, что у вас сохранилась закваска преподавателя?

– Тоже возможно. А разве это плохо?

– Это зависит от того, как она проявляется.

– Гм... Ну, вот я и говорю: помирились?

– Да ладно уж!..

Мы с Леной посадили только помидоры. Наверное, потому, что соскучились по ним на севере. На базаре встретили Перглера, и он показал нам рассаду хорошего сорта.

А в эти дни...

В эти дни все были какие-то притихшие: шел штурм Берлина, напряженно ждали конца войны. Я даже думал: неужели Сталин приказал любой ценой взять Берлин к 1 мая? Прошли майские праздники – штурм продолжался. Ни Лена, ни я не помним, по какому делу она поехала в Харьков. Была она не в Гипрограде, а в управлении главного архитектора города, наверное, что-то там заимствовала. 8-го мая я неважно себя чувствовал, рано лег спать, а утром мне удивлялись:

– Как! Вы проспали победу? Ну и ну!.. Ночью такое творилось! На улицах полно народу, кричали, смеялись, обнимались, плакали... Военные стреляли...

Этот день был объявлен нерабочим.

Из Баку приехал Кривобоков. Зовут его Николай Андреевич. Мой ровесник, высокий и, как говорится, крупный мужчина. Окончил институт путей сообщения, по специальности – строитель. Медленно ходит и, переставляя ноги, как бы пружинит. Они у него, наверное, больные. В армии не служил, а может быть, и служил нестроевым – работал на строительстве аэродрома в Закавказье, в болотистой местности. Сразу заметно: умен, хорошо эрудирован, скептичен и с большим чувством юмора. Назначен, как и хотел Сабуров, начальником областной инспекции государственного архитектурно-строительного контроля, по должности он – заместитель Евстафьева. Вскоре Кривобоков заболел. Оказывается, у него – малярия.

Одинокий больной в чужом городе... Я пошел его навестить.

На главной улице, с тротуара – несколько ступеней вверх, кровать, табуретка у подоконника, одежда на гвоздях, чемоданы – вот и весь бивуак. Впустив меня, Кривобоков, извиняясь, лег: приступа нет, но большая слабость. Ответил, что почти рядом живут Евстафьевы, обеспечивают всем необходимым, и он ни в чем не нуждается. Я сразу почувствовал, что моему приходу он и рад, и удивлен. Не знаю, чего больше, пожалуй, удивления: малознакомый сотрудник без поручения месткома и без служебной надобности. По пытливому взгляду мне казалось: он пытается понять причину моего визита. Это было неприятно, и, прервав какую-то тему вялого разговора, я сказал:

– Николай Андреевич, я пришел просто так, проведать. Вы здесь одиноки, мало ли что...

– Ну, спасибо. Очень скучно лежать одному целыми днями.

Разговор оживился, и я засиделся. Но, уходя, уносил с собой горьковатый привкус: довели людей до такой замкнутости, что самое элементарное участие удивляет и настораживает. Нет, уехал он, видно, не только из-за малярии.

Работа по Осипенко окончена. Евстафьев решил представить на утверждение сразу две схемы: по Осипенко и Мелитополю. Надо ехать, но задерживают какие-то дела по Запорожью, и Беловол просит Евстафьева отложить мою командировку до их окончания.

– Работайте спокойно, – говорит мне Евстафьев. – Время на Мелитополь у нас еще есть.

Правый берег реки Молочной круто поднимается и отходит от реки. Между высоким берегом и Молочной и зародился город. Сейчас здесь центр с собором, базаром возле него, булыжным мощением с подзорами и линиями серых столбов. Дома из красного и силикатного кирпича в один и два этажа, встречаются и трехэтажные в стиле модерн начала века. Уютна и приятна улица, круто спускающаяся к центру. Неуютен и неприятен широкий и очень крутой подъем от базара. Вверху, над центром, – дорога в Крым, домики, утопающие в фруктовых садах, прекрасный парк с бездействующей детской, малой Сталинской, железной дорогой, больница, а дальше, у железной дороги, называющейся Сталинской, – известный консервный завод. Другие предприятия, металлообрабатывающие и пищевые, разбросаны по городу. За пределами центра – нескончаемые поселки, и при каждом доме – фруктовый сад. Вблизи центра – деревянный мост через речку, за ним – дорога на Осипенко, по обе стороны которой – большие степные села Вознесенка и Константиновка. Много пыли. И никакого намека на план, по которому развивался бы город. Почему отец хотел жить именно в Мелитополе? Впрочем, нет, он сказал: в городке вроде Мелитополя. Наверное, он здесь был: юг, тишина и кажущийся покой.

У местных властей заинтересованности в моей работе я не почувствовал. Может быть, потому, что город цел? Разрушены и сгорели считанные дома. Сгорела гостиница, дома приезжих нет, меня поселили на частной квартире. Какие же нужны мероприятия, если восстанавливать почти нечего? Решил включить в мероприятия то, что нужно городу в первую очередь, и наметить хоть какое-то упорядочение его хаотической планировки. Пытался поставить вопрос о выносе из центра маслоэкстрактного завода и электростанции, черный дым которых обрушивался на город, куда бы ни дул ветер, но меня подняли на смех, да и в санитарной инспекции, повздыхав, сочли это предложение нереальным. Ну, и черт с ними! Промышленность не входит в мое задание.