Виктор Кожемяко - Лица века

Меня очень волнует снижение жизненного уровня трудящихся. Разве нормально, когда ниже черты бедности более 30 процентов населения? Ну разве можно это терпеть?

В. К. Наверное, никогда не было у нас такого невообразимого разрыва, такого контраста между богатыми и бедными?

Н. Б. К сожалению, так. С одной стороны, вроде приятно, когда видишь, что какие-то люди имеют возможность красиво одеваться, приобретать дорогие вещи, строить дома. А с другой стороны… Невыносимо больно видеть мне, до чего многие обнищали, особенно люди преклонного возраста.

Я иногда прогуливаюсь в том районе, где проживаю, возле Патриарших прудов. Так вот, раньше ни разу не бывало, чтобы в мусорных ящиках, мимо которых прохожу, рылись старики. А сегодня роются и люди далеко от престарелого возраста – в костюмах, при галстуках. Не могу на это безразлично смотреть!

В. К. Зато уж прилавки, по крайней мере в Москве и других крупных городах, полны…

Н. Б. Опять же ненормально, за счет чего они полны сегодня. Насколько я знаю, более половины продовольствия идет из-за границы. В то же время наше сельское хозяйство упало больше чем на треть.

Почему мы должны были собственное хозяйство разорять? В свое время при активном участии Госплана была создана, скажем, такая мощная специализированная организация, как «Птицепром», предприятия которой по всем параметрам находились на мировом уровне. Почему их надо было уничтожать и переходить на «ножки Буша»? У нас были замечательные совхозы и колхозы, которые страну кормили. Мы помогали им, давали технику, необходимые средства. Так делают все государства, поддерживающие свое сельское хозяйство. Почему надо было все это выпустить из рук? Если кто-то захотел выйти из колхоза, совхоза и создать хозяйство личное, что ж, надо было такое желание удовлетворить и поддержать их. Но не громить все сложившиеся хозяйства, даже экономически мощные, которые полностью оправдывали себя.

В. К. Кончается столетие, и закономерен вопрос: какое место займут в нем 70 наших послеоктябрьских советских лет?

Н. Б. Семь советских десятилетий – целая историческая эпоха. Великая эпоха! На мой взгляд, она стала огромным шагом вперед в развитии экономики и культуры нашей страны, в подъеме жизненного уровня трудящихся.

Конечно, у меня есть собственная точка зрения на историю и современность, которую можно считать субъективной. Но она позволяет мне оценивать факты, события и явления с позиции государственного деятеля и гражданина.

Я за объективный анализ каждого периода развития нашей страны – со всеми победами и поражениями, радостями и трагедиями. Но почему господствует у нас односторонний подход? С глубокой горечью и обидой наблюдаю, как искажается сегодня история, как дискредитируются социальные завоевания советского народа, достигнутые под руководством партии коммунистов.

Думаю, историческая правда должна взять в конце концов верх. Это необходимо не только для нынешнего дня. Это необходимо для будущего!

Октябрь 1997 г.

Показания для будущих поколений

СТАРЕЙШАЯ СОВЕТСКАЯ ЖУРНАЛИСТКА ЕЛЕНА МИКУЛИНА

Люди, которые близко ее знали, отзывались о ней так: «Человек потрясающего жизнелюбия и жизнеутверждения». Она пропустила через сердце свое целую эпоху. И последнюю книгу назвала «Я – свидетель»

… В разгар горбачевской «перестройки», когда начавшийся пересмотр советского прошлого обернулся огульной и яростной клеветой на него, в «Комсомольской правде» появилась злая заметка о Стаханове и стахановцах. И тогда у меня в «Правде» раздался телефонный звонок:

– Моя фамилия Микулина. Я старая журналистка. И хотела бы ответить на такую несправедливость. Ведь я хорошо знала этих людей и должна сказать, какие они были на самом деле. В «Комсомолке» печатать отказываются…

Ее статья появилась в «Правде», а мы не просто познакомились – мы подружились. Наши встречи и ее рассказы о виденном, прочувствованном, пережитом за долгие годы открывали для меня много нового и волнующего в том времени, в котором она жила и о котором писала.

Да, ею опубликовано множество очерков, репортажей, статей. Они появлялись в «Правде» и «Труде», в «Строительной газете» и «Советской России», в «Работнице» и «Нашем современнике». Вышло более двадцати книг.

Виктор Кожемяко. Дорогая Елена Николаевна! Многое из того, о чем намерен говорить с вами сегодня, мы в свое время уже не раз обсуждали. Многие вопросы, которые собираюсь вам задать, я уже задавал. Но то были разговоры с глазу на глаз, а теперь, мне кажется, пора приобщить к ним читателей.

Вот первый вопрос. Вы неважно себя чувствуете, у вас плохо со зрением – и все-таки продолжаете работать над документальными книгами «Я – свидетель» и «Милость сердца». Скажите, что побуждает вас к этому?

Елена Микулина. Знаете, если честно, – иногда хочется все бросить. Думаешь: а стоит ли бередить прошлое и лишний раз расстраиваться? Для кого-то, экономически взлетевшего на «гребне» нашего развала и видящего мало за пределами своего банковского счета, итоги века, может быть, и благоприятны. Но для меня, родившейся в 1906 году и отдавшей все свои силы и способности именно Советской власти, последние наблюдения жизни, безусловно, печальны…

Однако вот неожиданный факт. Моя внучка Ольга в свои тридцать с лишним лет – возраст молодой – вдруг села и написала толстую книгу воспоминаний. «Почему ты это делаешь? – спрашивала ее я. – Вроде бы мемуары писать еще рано». А Ольга отвечала: «Ты знаешь, бабушка, я остро чувствую, что жизнь, которую мое поколение прожило до 1985 года, – это „уходящая натура“. Я боюсь, что жестокая реальность скоро просто не даст мне вспомнить, что мы чувствовали и думали в шестидесятые и семидесятые годы. А забывать так не хочется…»

Что же говорить мне? Поверить расхожей уже фразе, что жизнь моего поколения прожита зря? Нет. С этим я не соглашусь никогда, и не только потому, что, кроме общественных устремлений, в каждой судьбе есть и свой малый, а может быть, и великий личностный смысл. Жизненный опыт и мой исторический оптимизм подсказывают, что на расстоянии будут видны не только большие ошибки нашей эпохи, о которых теперь с таким рвением и даже злобой кричат молодые по сравнению со мной историки и журналисты, как будто речь идет не о родной стране, а о какой-нибудь провинции на Марсе, но и огромные, в планетарном масштабе, наши достижения… Достижения, открытые всему человечеству семьюдесятью годами социализма, который мы строили после Великого Октября.