Эдит Саундерс - Сто дней Наполеона

Герцог, все еще страдая от скудости поставок, терпеливо организовывал хорошую армию, насколько это было возможно при имевшихся средствах. "Для операции в Бельгии, - писал он 3 мая, - я сейчас могу поставить под ружье 70 000 солдат, Блюхер - 80 000; так что я надеюсь, мы сможем хорошо посчитаться с Бонапартом".

Союзникам помогло поражение Мюрата, разгромленного австрийской армией. В Толентино 2 и 3 мая произошло кровавое сражение, в котором наполеоновская армия потеряла 4000 человек убитыми и ранеными, а также оружие и припасы. Мюрат бежал на юг, его армия была распущена. Он достиг Неаполя, чтобы увидеть, как его жена вместе с детьми покидает город, и самому на следующий день уехать, переодевшись моряком.

В тот же день, 19 мая, Веллингтон написал лорду Эксбриджу: "У меня есть самые страшные сведения о французской кавалерии. У них сейчас 16 000 кавалеристов, из которых 6000 кирасиров. Они вскоре получат лошадей, чтобы поднять еще 42 000 солдат кавалерии, тяжелой и легкой. Сообщается, что Мюрат бежал из Италии морем; по другим сведениям, он, кажется, прибыл в Париж. Вероятнее всего, он будет ими командовать".

Мюрат, будучи тогда одним из самых знаменитых кавалерийских командиров, ничего не желал так сильно, как загладить свое поражение в Италии, поведя недавно сфомированные полки наполеоновской армии на победу в Бельгию. По прибытии на южный берег Франции он поспешил отправить письмо своему сводному брату-императору с предложением своих услуг. Однако ему холодно и наотрез отказали, приказав оставаться на месте.

6.

Ослабление сил Наполеона;

военные планы;

Майское поле

Де Меневаль решил вернуться во Францию. Хотя императрица Мария Луиза хотела, чтобы он остался с ней, и неизменно была к нему добра и внимательна, он чувствовал, что не в состоянии более служить госпоже, чье поведение его глубоко шокировало. Он полагал, что Мария Луиза ответственна за то опасное и практически безнадежное положение, в котором оказался Наполеон, и здесь он был до некоторой степени прав, поскольку только она соединяла его с европейскими династиями и только она могла примирить его с ними. Робкая, добродушная, она видела свое будущее сквозь розовые очки и проводила время в написании бесконечных писем своему любовнику, графу Нейппергу, который, преследуя Мюрата по всей Италии, все же находил время посылать ей ответы с каждой почтой.

Перед тем как покинуть Вену, Меневаль заехал в Хофбург, чтобы попрощаться с маленьким сыном императора. Он обнаружил, что ребенок совершенно изменился, стал тихим и недоверчивым ко всем вокруг; будучи не по годам смышленым, мальчик хорошо помнил своего отца и жизнь в Париже и понимал, что обстоятельства складываются для него плохо и что он находится среди врагов его отца. Расставание было очень грустным, поскольку Меневаль был последним из его друзей.

Возвращаясь домой, Меневаль столкнулся с огромным энтузиазмом в отношении императора в северо-восточной Франции, где люди были оптимистично настроены относительно грядущей войны. Однако он получил тревожный запрос от генерала Лекурба о том, есть ли какая-либо надежда избежать конфликта. Меневаль приехал в Париж в середине мая и был сердечно принят Наполеоном, который провел с ним много времени в садах Елисейского дворца, подробно расспрашивая и внимательно выслушивая его ответы.

По словам Меневаля, Наполеон был печален и смирен. Он пишет в своих мемуарах: "Я увидел, что он больше не выглядит воодушевленным той убежденностью в успехе, которая прежде придавала ему такую уверенность. Казалось, что вера в удачу, вдохновившая его спланировать дерзкое предприятие по возвращению с острова Эльба и поддерживавшая его во время его марш-броска через всю Францию, покинула его, стоило ему приехать в Париж. Он не чувствовал более, что его поддерживают с ревностным и преданным усердием, к которому он привык, но чувствовал, что ему мешают вставшие перед ним препятствия".

За пределами Елисейского дворца Меневаль обнаружил, что всем очень хотелось знать дату возвращения императрицы, поскольку многие еще верили, что она вскоре присоединится к императору вместе с королем Рима. На многочисленные вопросы, которые ему об этом задавали, он принужден был давать уклончивые ответы.

Люсьен Бонапарт также вернулся в Париж. Его отношения с Наполеоном в прошлом были бурными, и долгие годы он жил за границей в тени нелюбви своего брата-императора. Он женился на вдове биржевого брокера, Наполеон расценил этот мезальянс как верх глупости и нарушение субординации, поскольку это не согласовывалось с его политической системой. Люсьену было предложено отказаться от своей красавицы жены ради бесцветной и некрасивой королевы Этрурии и таким образом занять свое место в качестве вассала Франции. Отказавшись это сделать, он вернулся в Италию в 1804 году после ожесточенной ссоры с Наполеоном и не был причастен величию империи. Он имел титул принца, которым его наградил Папа Пий VII.

Однако после падения своего брата он снискал прощение и, узнав о его возвращении с Эльбы, вернулся во Францию в надежде послужить делу своей семьи. По возвращении со швейцарской границы Наполеон принял его весьма приветливо, пожаловал ему титул наследного принца, наградил ленточкой Почетного Легиона и презентовал ему Пале-Рояль в качестве городской резиденции; на самом деле Наполеон осыпал его теми милостями, которые он всегда любил раздавать своей семье и друзьям, когда был в хорошем настроении. Но время шло, радость встречи поистерлась, и он вновь впал в старую привычку ссориться с Люсьеном. Эти два упрямых брата не могли долго жить в мире друг с другом.

Люсьен, который почти не видел брата со времен его лучших дней, скоро понял, что Наполеон очень изменился и ведет себя неадекватно ситуации. После отказа Марии Луизы вернуться к нему и таким образом умерить гнев держав, что ему оставалось делать? Люсьен, как и Меневаль, видел, что он более не уверен в успехе и трудности берут над ним верх.

Самым тревожным моментом во всем этом было состояние здоровья Наполеона. Временами он выглядел нормально, бодро и хорошо; но иногда у него бывали длительные и болезненные приступы, связанные с болезнью почек, первые симптомы которой проявились после поражения в Русской кампании. Во время кризиса он впадал в состояние прострации и глубокой депрессии, с которой сам справиться не мог. Он также страдал от спазмов в желудке и астматического кашля и временами с трудом мог бодрствовать в течение всего дня, то и дело впадая в дремоту. Он был не в состоянии возглавлять страну, еще менее в состоянии вести военную кампанию, и Люсьен уговаривал его отречься.