Джордж Бьюкенен - Мемуары дипломата

Я немедленно заявил протест. Я указал, что судебные власти сделали ошибку, не сообщив в посольство, как полагалось, о разборе дела, в котором предъявлялись серьезные обвинения британскому морскому атташе. Дав честное слово, что во всей истории не было ни крупицы правды, я потребовал от управляющего министерством иностранных дел опубликования официального документа с отрицанием необоснованных обвинений, сделанных некоторыми из свидетелей во время следствия. Согласившись, что судебные власти должны были дать знать посольству о процессе, и обещавши сообщить императору все, что я сказал, г-н Нератов, вместо опубликования требуемого документа от имени русского правительства, ограничился сообщением в печати заявления, что британский посол самым категорическим образом отрицает участие капитана Обри Смита в каких бы то ни было переговорах с Поваже. Император, принимая на следующий день в аудиенции полковника Виндгэма, нашего военного атташе, сказал, что он вполне удовлетворен моим заявлением и считает инцидент исчерпанным. Несмотря на повторные представления русскому правительству от имени британского, несмотря на то, что в оба раза, когда Поваже, как утверждало обвинение, посещал его на дому, капитана Смита не было в Петербурге, что мы могли доказать, эти слова императора были единственным удовлетворением, полученным им.

Глава IX.

1912-1914

Визит британской парламентской делегации в С.-Петербург. - Улучшение англо-русских отношений. - Персидский вопрос. - Действия русских консулов в Персии. - Беседа об этом с императором. - Трансперсидский железнодорожный путь

Несмотря на острые моменты, пережитые англорусским согласием в 1911 году, оба государства постепенно приходили в более близкое соприкосновение. Теплый прием, оказанный влиятельной и исключительно парламентской английской делегации, посетившей Петербург и Москву в феврале 1912 г., явился новым этапом по пути англо-русской дружбы. К сожалению, предполагаемый глава делегации, спикер палаты общин, г. Лоутсер (теперь лорд Эльсуотер), был задержан в последний момент смертью отца, но его место было достойно замещено лордом Уэрдэлем.

В день их прибытия я давал в посольстве обед, на который были приглашены все члены правительства, представители армии и флота и лидеры конституционных партий как Думы, так и Государственного Совета, за исключением лидера кадетов г. Милюкова, с которым не хотели встречаться некоторые из министров. Приветствуя их приезд в Россию, я подчеркнул то обстоятельство, что мы должны стараться создать действительное и продолжительное согласие с Россией не в дипломатических актах, а на прочном фундаменте взаимной симпатии, дружбы, доверия и общности интересов. Это было основной темой почти всех речей, произнесенных на банкетах, данных в честь делегации. Раз или два, однако, а особенно на обеде, данном Думой и Государственным Советом, ораторы обеих сторон пошли дальше. На этом последнем обеде председатель Думы предложил мне ответить на тост в честь крымских ветеранов, который будет провозглашен одним русским генералом. Я извинился, сказав, что на такой тост я мог бы ответить только таким образом: "В Крымской войне мы научились уважать друг друга, как храбрых и честных врагов; но если нам придется воевать еще раз, я надеюсь, что мы выступим плечом о плечо против общего врага". - С большим трудом мне удалось убедить председателя Родзянко поручить ответ на этот тост лицу, которому не пришлось бы так взвешивать свои слова, как мне. Было упомянуто имя сэра Бетюна, и храбрый галантный генерал, сразу решившись на то, на что я не осмелился, очаровал русских, сказав почти теми же словами все, что я предполагал. За это он впоследствии получил суровый упрек от германской прессы.

Однако британская делегация вызвала улучшение отношений между двумя государствами не столько своими речами, сколько личной связью, установившейся между представителями парламента, церкви, армии и флота Великобритании с соответственными представителями России; между нациями, как и между отдельными людьми, личные связи больше всего способствуют установлению добрых отношений. Точно так же ответный визит г. Сазонова в сентябре английскому королю в Бальморале и переговоры которые он вел там с сэром Эдуардом Греем, положили основание тому тесному сотрудничеству между обоими правительствами, благодаря которому вспыхнувший на Балканах в 1912 году взрыв не распространился на всю Европу. Но раньше, чем проследить различные стадии Балканской войны, не мешает предварительно рассмотреть вопросы, привлекавшие внимание обоих правительств до начала Великой Европейской войны.

Хотя с возвращением выздоровевшего г. Сазонова в конце 1911 года в министерство иностранных дел персидский вопрос потерял большую часть той остроты, которая ему была присуща во второй половине этого года, он продолжал тем не менее быть причиной постоянных трений и недоразумений между обоими правительствами.

Говоря со мной в начале 1912 года о положении, император заметил, что персидское правительство так слабо, а страна находится в таком состоянии анархии, что без помощи русских войск на севере и британских на юге порядка восстановить не удастся. По выполнении этой задачи эти войска могут быть заменены небольшой персидской армией, способной поддержать установленный порядок. Его величество выразил далее сожаление, что в некоторых слоях Англии подверглась сомнению искренность заявлений, сделанных его правительством, прибавив, что британское правительство может быть уверено в том, что слово его об отказе России от аннексии персидской территории нарушено не будет.

Но в то время, как император и г. Сазонов были действительно озабочены восстановлением нормальных и приличных отношений с Персией, русские консулы в этой стране вели наступательную политику и действовали в совершенно обратном направлении. Генеральный консул в Мешхеде был непосредственно ответственен за бомбардировку и разрушение мечети в этом городе, а его товарищи в других местах, как, например, в Тавризе, не поколебались вызвать беспорядки, которые могли бы послужить поводом для русского вмешательства. В своих донесениях правительству им удалось так неправильно изобразить происхождение и характер этих беспорядков, что Сазонов даже пригрозил, что Россия возьмет на себя управление северным Азербайджаном, если персидское правительство не сумеет восстановить порядок в Тавризе.

Естественно, что вопрос о Персии был предметом разговоров сэра Э. Грея и г. Сазонова в Бальморале. Хотя они в принципе и признавали необходимость установления в Тегеране сильного правительства с соответственно организованной силой для поддержания порядка, дальнейшие переговоры не привели ни к чему, вследствие трудности найти подходящее для главы правительства лицо и средства для содержания жандармерии под начальством иностранных офицеров. Между тем русские консулы продолжали присваивать себе все больше административной власти, а представления, которые я делал по этому поводу, только подчеркивали различие в точках зрения Лондона и Петербурга в истолковании соглашения 1907 года. Россия, с одной стороны, добивалась большего размаха и широты действий в Северной Персии, где у ней было несколько тысяч подданных и покровительствуемые племена, и где торговля была всецело в ее руках. Она разрешала нам делать все, что угодно, в нашей сфере влияния под условием, что мы откажемся от всякого контроля в русской сфере. Британское правительство, с другой стороны, постоянно имело в виду поддержание целости и независимости Персии. Заботясь о защите британских экономических интересов в нейтральной зоне, оно не имело желания расширить сферу собственной ответственности или дать русскому политическому влиянию распространиться за пределы северной части. Поэтому оно просто выразило готовность обсудить все предложения русского правительства, направленные к более точному разграничению русских и британских интересов в этой зоне.