Аман Тулеев. С моих слов записано верно - Аман Гумирович Тулеев
Раз в квартал полагалось объезжать дорогу, инспектировать станции. Уходило на это дня два, и то если вприпрыжку. Начальнику дороги полагался специальный персональный вагон. За тамбуром и туалетом располагалось купе проводников, потом что-то вроде подсобки и кухня. Два или три купе отводилось для сопровождающей команды. Дальше шла моя спальня с душевой кабиной. И в торце – кабинет с длинным столом, за которым на каждом разъезде или узловой станции я собирал народ на совещания.
Трудные были годы, но интересные.
Эльвира Федоровна понимала, что у меня за работа, и никогда не предъявляла претензий, не жаловалась, что видит мужа дома по большим праздникам. Став начальником дороги, я начал хорошо обеспечивать семью, зарабатывал рублей триста-четыреста в месяц. Если пересчитать на нынешние деньги, получится, думаю, тысяч четыреста, не меньше. Очень прилично, а по тем временам – даже шикарно. Кроме того, на семью распространялся социальный пакет МПС: у железнодорожников были свои магазины, больницы, детсады, школы. Словно государство в государстве.
И о родне, оставшейся в Майкопе, я тоже не забывал. Перебравшись в Сибирь, продолжал поддерживать связь. У них не все складывалось гладко, мать не нашла общий язык с невесткой, женой моего брата Романа, и захотела переехать ко мне.
– Ты подумай, где Кубань, а где Кузбасс, – сказал я маме, но переубедить ее, если что-то решила, было невозможно.
Работая на железной дороге, я приобрел определенный вес, уважение. Помог маме получить квартиру в Междуреченске. Следом перебралась Галина, моя сестра. Она поселилась неподалеку, в городе Мыски. Спустя примерно год мать переехала к дочери, стала жить с ней и внучкой, моей племянницей Мариной.
Потом в Междуреченск переехал и Роман. Собственно, из-за него наше «великое переселение народа» и началось. Брат еще в Майкопе женился на девушке из Белоруссии. Красивая, видная, она почему-то сразу стала плохо относиться к матери. С первого взгляда между ними возникла нелюбовь. Своего дома у Романа в Майкопе не было, невестке пришлось жить под одной крышей со свекровью. Может, домашние ссоры и добили отношения, но только Роман со временем развелся и подался вслед за матерью и сестрой в Сибирь.
Я нашел ему работу, деньгами поддерживал, а брат взял да запил по-черному. Шут его знает с чего. Дурное дело не хитрое. Разговора со мной избегал, прятался. Но в итоге мы встретились, все же рядом жили. Я подарил Роману часы дорогие, швейцарские. А он их просадил через неделю. Банально пропил! Тут уж я разозлился не на шутку, но негодование свое высказать не успел, Роман исчез, как в воду канул. Я думал даже в розыск подавать, но сестра сказала: «Может, ему не нужно, чтобы мы его нашли. Натворил братец чего и теперь скрывается».
Ну я и не стал искать и вот уже лет двадцать о Романе не слышал. Не знаю, жив ли. Признаться, и с Галиной мы давно не общаемся. Поссорились…
Помню, как-то заехал проведать мать, которая уже плохо себя чувствовала, и очень расстроился, увидев, что она плохо ухожена и ей не оказывают положенного внимания. Я сгоряча и высказал сестре все, что думаю. Говорил жестко, как умею. Галина взвилась и заявила в ответ: раз такой умный, забирай мать к себе. А то ишь, выискался, нравоучения мне читает! Мол, я тоже не груши околачиваю, а работаю, не могу неотлучно дома сидеть. Так и возникло между нами недопонимание, разругались мы сильно. Мать переезжать ко мне отказалась, трудно в преклонном возрасте срываться с привычного места. Что делать? Я нанял двух женщин-медиков, раньше работавших в системе соцзащиты. Моей маме еще попробуй-ка найди подходящих сиделок, которые с ней сладили бы, характер у нее всегда был жесткий. Смотрю иногда, как в других семьях мать детей своих ласкает да зацеловывает, по головке без конца гладит. Вспоминаю собственное детство: у нас такого никогда не было. А вот взбучку запросто могла устроить.
К счастью, найденные мною сиделки пришлись ко двору, находились с мамой посменно, разговаривали, мыли, кормили. Совесть моя была спокойна: мать под присмотром. А с сестрой после того инцидента мы так и не возобновили отношения.
Сам во многом виноват… Расстояние от Мысков до Кемерова – менее трехсот километров, при желании можно добраться за три часа. Тем более что я бесчисленное количество раз проезжал мимо. Как начальник железной дороги инспектировал расположенный поблизости Междуреченск, став губернатором, наведывался и в соседние с Мысками районы. Мне бы, дураку, завернуть в гости, хотя бы на десять минут зайти в дом, а я вечно пролетал мимо. Все время куда-то торопился. Шестидесятилетие отмечал в Кемерове, не напомнил организаторам, чтобы пригласили сестру с племянницей, и тут уже они на меня безвозвратно обиделись. В этом полностью моя вина, не отрицаю.
О Галине знаю от общих знакомых, что живет с мужем, ее дочь Марина поселилась отдельно. Я оставил ей мамину квартиру. Марина единственная, с кем общаюсь, на праздники всегда посылаю деньги, подарки. Но, положа руку на сердце, должен признать: не сложились у меня отношения с родней.
На первом месте всегда стояла работа. Бессмысленно рассуждать, плохо это или хорошо. По-другому не мог жить. Нельзя везде успеть, все сделать. Конечно, из-за такого образа жизни в первую очередь страдали родные, близкие. Но я гордился результатами своего труда.
Сейчас у меня, по сути, один маршрут: дом – институт – дом, а раньше, еще несколько лет назад, когда постоянно мотался по Кузбассу, невольно подмечал: этот вокзал при мне строили, тот перрон я обустраивал, здесь пути прокладывал, тут контактную сеть устанавливал, а там пускал первые электропоезда.
Пока был начальником Кемеровской железной дороги, смог построить два выхода на Транссибирскую магистраль. Но занимался
