Дмитрий Лоза - Танкист на «иномарке». Победили Германию, разбили Японию

«Шермана» в конце концов врываются на огневую позицию, давя орудия и прислугу. Танки по моей команде останавливаются. Глушим моторы. Надо отдышаться самим, дать остыть дизелям и, главное, для дальнейшего движения взять нужный азимут на Мужла.

Подошли остальные подразделения первого батальона. Доложил Ивану Якушкину о результатах боя, о понесенных потерях.

…Снова уходим в ночь. Внимательно следим за показаниями гирокомпасов. Железнодорожную станцию Мужла отряд захватил практически без боя. А в это время от разведки поступают данные, что Кебелькут в 3 километрах северо-западнее станции обороняется пехотой, усиленной танками, самоходно-артиллерийскими установками и противотанковыми орудиями. Противник успел задействовать свои ближайшие резервы. Теперь каждый населенный пункт предстоит брать штурмом… Комбриг приказал передовому отряду подойти вплотную к Кебелькуту, сковать его гарнизон огнем и ждать подхода главных сил бригады.

…Всю ночь шел напряженный бой за этот крупный опорный пункт обороны противника. К утру он был в наших руках. Открывалась прямая дорога на Комарно. А мне… в противоположную сторону. Я получил от гвардии подполковника Михно новую задачу на двух танках с десантом на броне вернуться уже пройденным путем в Салку, откуда начался наш ночной рейд, взять там цистерны с горючим и автомашины с боеприпасами и привести их в район Комарно… Успеха вам в бою, друзья! Мы скоро вернемся назад!

В ледовом плену

Рассказанное – истинная правда, а не охотничья побасенка. Клянусь всем святым на свете… На войне, как и в жизни, всякое бывало…

Январь сорок пятого года. Шли круглосуточные ожесточенные бои в венгерской столице. На западных подступах к ней враг предпринимал одну за другой три попытки деблокировать окруженную группировку в Будапеште. Особенно сильным оказался третий, последний, контрудар противника в конце января 1945 года. Его замысел состоял в том, чтобы прорвать оборону советских войск между озерами Веленце и Балатон, выйти к Лунаго, севернее Дунафельдвара и расчленить тем самым войска 3-го Украинского фронта на две части. Вслед за этим неприятель намеревался, развивать наступление главными силами между озером Веленце и Дунаем на Будапешт, освободить окруженную группировку и совместно с ней ударом в тыл разгромить 46-ю и 4-ю гвардейские армии 3-го Украинского фронта. Вспомогательный удар враг предполагал нанести на Бичке.

В период с 12 по 17 января немецко-фашистское командование сумело скрытно сосредоточить в районе юго-западнее Секешфехервара 4-й танковый корпус СС, имевший в своем составе более 600 танков и штурмовых орудий, свыше 1200 орудий и минометов. 18 января, после получасовой артиллерийской подготовки, противник нанес сильный удар. За три дня наступления его танковые части продвинулись на глубину 16–30 километров. На переднем крае, в тактической и оперативной глубине обороны советских войск предпринимались срочные меры по укреплению рубежей, занимаемых частями и соединениями, особенно в «коридоре» между озером Веленце и Дунаем. К 21 января обстановка в этом районе резко обострилась. Вражеские танковые соединения прорвались к Дунаю и вышли в тыл обороняющихся войск. Лавина обозов хлынула на сохранившиеся переправы у Дунафельвара, Байя и Чепеля. У каждой из них скопилось по несколько тысяч подвод и автомобилей.

9-й гвардейский мехкорпус после наступления с рубежа реки Грон на Комарно находился во втором эшелоне 6-й гвардейской танковой армии. Его механизированные бригады имели значительный некомплект техники и личного состава (около 60–70 процентов). Тем не менее 46-я гвардейская танковая бригада, потерявшая в предыдущих боях половину своих танков, была в этот день поднята по боевой тревоге и направлена в район Наташсцелек – Токол – Сцегетшщентмиклош. С задачей, последовательно занимая поспешную оборону на угрожаемом направлении, не допустить форсирования противником реки Дунай на рубеже восточнее Эрд – Эрчи на 15 километровом фронте. Тем самым советское командование «подстраховывало» войска, обороняющиеся на противоположном берегу…

Первую ночь подразделения бригады развернулись по восточному берегу Дуная в районе населенного пункта Халасцтелек. Перед нами, за рекой, город Эрд. Западнее и юго-западнее от него громыхала канонада. Сражение не затухало даже ночью. Куда не обратишь взор – ежесекундные всполохи артиллерийских и танковых пушечных выстрелов, пожары в населенных пунктах, чадящие костры подожженных танков и штурмовых орудий. Продолжалась спешная переправа тыловых учреждений на восточный берег водной преграды.

Под утро поступила команда – первый танковый батальон перебросить в Токол. Только одиннадцать «Шерманов» я повел в указанный район…

День 22 января мы провели в посадках вдоль шоссе и рощах западнее дорожной магистрали, держа под постоянным прицелом возможные направления атаки между озером Веленце и Дунаем. Враг медленно, но все же продвигался к Будапешту. Четыре дня подряд обороняющиеся подразделения и части вели упорнейшие бои с наступающими гитлеровцами, и почти каждую ночь 46-я бригада перебрасывалась с одного участка на другой. 26 января передовые части наступающего достигли рубежа канала Валивиц, что в 10 километрах севернее озера Веленц. До Будапешта оставалось всего 25 километров. На этот раз приказ возвратил бригаду на Дунайский берег восточнее Эрда. В ночных маршах с лихвой доставалось двум членам экипажей: командиру машины, который обычно сидел на крыле танка, и механику-водителю. Их старались почаще подкреплять на ходу венгерской колбаской и даже преподносить «согревающего». В каждом «Шермане» имелось две двадцатилитровые канистры с довольно широкой, хорошо закрывающейся горловиной, в которых хранился НЗ – белое вино. Пришлось дать разрешение на частичный его расход. Одноразово – по триста граммов на каждого члена экипажа, а командиру и механику-водителю – такая же норма дважды, а то и трижды за ночь в зависимости от протяженности маршрута.

На правом берегу Дуная, в каких-то пяти-восьми километрах западнее нас, шло жесточайшее танко-артиллерийское сражение. Мы понимали, что и нам – «эмчистам» – через несколько часов, возможно, придется принять бой. Приказал еще раз проверить оружие, боеприпасы. Наше почти еженощное мотание по зимним дорогам могло сказаться на работе механизмов пушек и пулеметов. К счастью, все было в полном порядке. Случайно обнаружилось, что на танке начальника штаба батальона не действовали ни электрический, ни механический повороты башни.

Начальник артснабжения гвардии старший лейтенант Иван Корчак с бригадой оружейников стали искать причину случившегося. Разобрали механический, или, как его еще называли, ручной, поворот башни, но он был исправен. Собрали. Опробовали, но башня – ни с места. Занялись проверкой электрического поворота. Начали тестировать проводку, и в этот момент снаружи «Эмча» раздался гомерический хохот. Гвардии старшина Григорий Нестеров хватался за живот от смеха. Еле переведя дух, крикнул: «Стойте! Посмотрите на башню!» Всего можно было ожидать, но только не того, что было обнаружено. Как известно, много иль мало выпито, но что-то со временем должно быть и вылито. А как это сделать в ходе движения? Не останавливать же для этого колонну. Танкисты умудрялись прямо на ходу, стоя в башне, «кропить» дорогу. Не всегда получалось «чистое» отправление. Какое-то количество мочи попадало на броню и стекало вниз на погон башни, вокруг которого на корпусе «Шермана» был прикреплен защитный бортик, предохраняющий стык «башня – корпус» от попадания пули или снаряда. Вот в этой «окружности» и скапливалось «вылитое» танкистами. Мороз делал свое дело после остывания жидкости…