Битва гигантов. Ротшильды, Рокфеллеры и Нобели - Брита Осбринк
В результате Яльмар и Людвиг Нобели, а также Риддерстольпе (представлявший свою несовершеннолетнюю супругу Ингеборг) должны были поделить между собой сумму в миллион крон наличными и право на приобретение по номинальной цене четырех тысяч акций «Динамитного треста». Помимо этого, Яльмару причиталось в подарок от Альфреда 400 обыкновенных акций компании «Буфорс-Гулльспопг» стоимостью в 170 тыс. крон. Еще нескольким близким было отдано в общей сложности 100 тыс. крон. Все наследники отказывались от дальнейших притязаний на капитал, но хотели бы, чтобы к ним прислушались при составлении устава Нобелевского фонда.
Шведские академии признали соглашение быстро, а норвежский стортинг затребовал дополнительные сведения и подписал его лишь 4 июля 1898 г. Альфредовы акции «Товарищества бр. Нобель» приобрел за 3480 тыс. крон Эмануэль – по курсу, одобренному биржевыми маклерами, хотя и ниже их тогдашней котировки. Акции были положены в стокгольмский «Эншильда банк». С их переводом в Санкт-Петербург следовало подождать до официального вступления завещания в силу.
«Товарищество бр. Нобель» и бакинские промыслы принесли в Нобелевский фонд чуть больше 10 % его основного капитала.
Его замысел вылился в нечто грандиозное
И все же давление продолжалось. Рагнар Сульман приводит эмоциональный рассказ Эмануэля об аудиенции, которую ему дал в феврале 1898 г. Оскар II. Король начал с призыва изменить завещание, в частности статью о том, что премию мира должен присуждать норвежский стортинг, поскольку это чревато разногласиями. «Твой дядя поддался влиянию мечтателей о мире, в особенности женского полу». Далее Оскар II заявил, что завещание составлено плохо и не годится к исполнению. Академия наук отказалась заниматься им в теперешнем виде. Эмануэль, со своей стороны, объяснил, что переговоры дают плоды и уже разрабатывается устав фонда. На что король сказал: «Людям не запретишь собираться и обсуждать какие-то предметы, но ответственные решения принимаются иначе. В любом случае ты обязан следить, чтобы сумасбродные идеи дядюшки не повредили интересам вверенных твоему попечению близких». Эмануэль ответствовал: «Ваше Величество, я не хочу, чтобы достойнейшие ученые в будущем упрекали наше семейство в присвоении средств, которые по праву принадлежат им».
Когда Эмануэль рассказал эту историю своему русскому адвокату, тот пришел в ужас и решил, что надо срочно возвращаться в Петербург, иначе Эмануэлю не избежать ареста за оскорбление Его Королевского Величества!
Женат Альфред никогда не был, но в достаточно солидном возрасте влюбился в Софи Хесс, работавшую в цветочном магазине курортного местечка Баден под Веной. Софи была полной противоположностью Альфреду: легкомысленная красотка из еврейской семьи, без образования и желания его получить, зато с большими запросами. После знакомства между Альфредом и Софи завязывается переписка, он щедрой рукой снабжает Софи деньгами, а спустя 18 лет, когда происходит разрыв, определяет ей пожизненную ренту. Эта рента оговорена и в завещании, однако молодой женщине хочется большего. При поддержке родни (тоже весьма бессовестной) Софи запрашивает крупную сумму за письма Альфреда. Будучи официально замужем и имея ребенка, она (как всегда) живет не по средствам и наделала долгов. Софи то молит о помощи, то прибегает к шантажу. Если ей не заплатят по-хорошему, она предает письма огласке! Сульман пребывал в смущении. Душеприказчики не знали содержания писем и не были уверены, что справятся с еще одним судебным процессом. К тому же все боялись бросить тень на Альфреда. В конце концов Софи передала исполнителям завещания 216 его писем, за что те погасили ее долги в 12 тыс. флоринов и взяли на себя выплату ренты до создания Нобелевского фонда.
В 1898 г. проходило три судебных разбирательства. Одно из них касалось прав на разработку залежей железной руды и меди в Северной Норвегии. В свое время Альфред проявил интерес к созданию добывающей компании, в руководители которой, в частности, намечал Яльмара Шёгрена. Верховный суд отверг притязания Шёгрена на наследственное имущество. Два других процесса были более серьезны и инициировались французами. На одном из заседаний Эмануэлю Нобелю пришлось излагать свои разговоры с Альфредом, где тот объяснял, какое возмещение намерен предоставить истцам. Посягательства на наследство и в этих случаях были отвергнуты.
Итак, в 1899 г. можно было заняться учреждением Нобелевского фонда. Обсуждать устав пригласили Яльмара, Людвига и Эмануэля Нобелей, а также Яльмара Шёгрена. Если первые Нобелевские премии 10 декабря 1901 г., вручал наследный принц, то в следующий раз торжественную церемонию проводил уже Оскар II. С тех пор эта традиция поддерживается как шведскими, так и норвежскими монархами. Через много лет Эмануэль скажет другу архиепископу Натану Сёдерблуму, одному из немногих нобелевских лауреатов (премия мира за 1930 г.), лично знавших Альфреда: «Да, сначала я пошел против его воли. Его должны были сжечь прямо в Сан-Ремо, но я затребовал тебя телеграфом из Парижа, и все обернулось иначе. Ему бы это понравилось. В конце концов его замысел вылился в нечто грандиозное».
Глава 7. Шикарная жизнь
Двадцатитрехлетняя Рут Грапенгиссер, недавняя выпускница Центрального гимнастического института в Стокгольме, дипломированный учитель гимнастики и специалист по лечебной гимнастике, получает приглашение из Баку. Ее зовет приехать туда К.В. Хагелин, супруга которого Хильда не блещет здоровьем. Рут, связанная с фру Хагелин дальним родством, становится ее компаньонкой, делает Хильде массаж, присматривает за детьми Борисом, Анной, а впоследствии и новорожденным Володей. Рут – девушка веселая, предприимчивая, сильная. Она любит развлечься, любит поволновать кровь у холостых служащих товарищества. Она отлично видит страстные взгляды, которыми одаряют ее красавцы на бакинских улицах.
В 1895 г. Вильгельм Хагелин занимает должность главного управляющего в Баку. Рут служит у Хагелинов с 1895 по 1902 г., переезжая из Баку в Петербург и обратно. Благодаря оживленной переписке Рут с матерью и сестрой (они живут в усадьбе Норрбю в окрестностях шведского города Йончёпинга) мы можем проследить за судьбой Рут – сначала незамужней девушки, а с 1902 г. новобрачной и матери довольно большого бакинского семейства.
«Баку, 1 октября 1895 года.
Дражайшая сестра!
Тебе не стоит за меня беспокоиться, потому что я устроена замечательно, живу в замечательной комнате среди замечательных людей в замечательной жаре, которая, впрочем, иногда даже слишком замечательна. Лифчиком я еще не обзавелась. Хожу сегодня в муслиновом лифе, так как все мои сорочки в стирке. Кругом такая пыль, что любая одежда быстро грязнится. Скоро шесть часов, тогда мы будем ужинать.
Ах да, ты же не имела от меня вестей с
