Ксения Куприна - Куприн — мой отец
Отец выступал в Петрограде в качестве лектора первой школы журналистов. По словам газеты «Петроградский голос» от 16 апреля 1918 года, «это было наглядное демонстрирование того, как художник слова творит на заданную тему прекрасный бытовой очерк не пером, а словами».
Отец также участвовал в любительской постановке «Дяди Вани» в Гатчине в роли доктора Астрова.
_____В то время у меня был дружок. Красивый и строгий мальчик Леля, старше меня года на три-четыре. Он относился ко мне ласково и благосклонно, а я боготворила его и даже слушалась. Играли мы в благородные игры. Дрались на дуэли ради прекрасных дам, нарисованных на песке, разыгрывали целые рыцарские романы, где замком служил куст сирени.
Весной 1918 года мы как-то шли втроем с папой по Люцевской улице в Гатчине. Леля робко попросил отца написать ему на память в альбом какое-нибудь стихотворение. Александр Иванович спросил, на какую тему? Может, о животных? О весне? и тут же начал: «На углу, задравши ножку, кобелек стоит…» Леля сконфузился, а я возмутилась. Тогда папа обещал подумать дома. На следующий день он исполнил свое слово и вписал в альбом примерно такое стихотворение:
Набухли почки на кустах,В деревьях бродит сок,А у меня на сердце страх,Забыл внести налог,и т. д.
В общем, весна и неприятности в нескольких четверостишиях.
Через несколько дней какой-то журналист пристал к Куприну с просьбой дать что-нибудь для его газеты. Отец взял и дал ему черновик этого стихотворения, забыв посвятить его мальчику Леле. Узнав об этом, я устроила настоящий скандал. Мне показалось, что отец отнял у моего кумира подаренное. Я перестала разговаривать с отцом, а он всегда очень расстраивался нашими ссорами. Он пошел извиняться перед Лелей, попросил его помирить нас и в компенсацию подарил свою книгу с надписью:
«Леле Шассу — Саша Куприн».
Леонид Шасс — военный врач — напомнил мне этот эпизод. Альбом и книга не сохранились.
В июне 1918 года отец, совершенно не учитывая сложной политической обстановки, выступил в газете «Молва» со статьей под названием «Михаил Александрович» в защиту великого князя Михаила. Лично отец никогда с ним не был знаком, но многое о нем слышал. Брасова, морганатическая жена Михаила, жила в Гатчине. Этот брак вызвал скандал в свое время во дворце и лишил Михаила права на престол. Романтическая любовь и рассказы о простоте и непритязательности великого князя вызвали известную симпатию Куприна.
В своей статье он пишет:
«Почти все Романовы были мстительны, эгоисты, властолюбивы, неблагодарны, двуличны, жестоки, трусливы, вероломны и поразительно скупы. В Михаиле Александровиче нет ни одной из этих наследственных черт».
От себя редакция «Молвы» прибавила к статье: «Помещая эту статью А. И. Куприна, редакция оставляет ее на ответственности высокоталантливого автора».
Иногда гатчинские знакомые собирались у нас поиграть в преферанс. Так было и в тот вечер, когда раздался звонок и пришли арестовать моего отца. Обыск продолжался долго, я уже спала, когда в детскую заглянули чужие лица, а за ними бледная, но восхитительно спокойная мама. Партнеров в преферанс отпустили с миром. Отец с юмором вспоминал, что «по торопливости ни один из них не попрощался с хозяевами» и что «большевики оказались людьми гораздо более светскими».
Утром, когда я проснулась, в доме не было ни мамы, ни папы. Я осталась на попечении Катерины, нашей бывшей кухарки, и Герцога Альбы, черного пуделя. В течение трех дней мама иногда появлялась, успокаивала меня и снова летела в Питер.
Газета «Наш век» 2 июля 1918 года писала:
«По постановлению следственной комиссии при революционном трибунале в ночь на первое июля в Гатчине у себя на даче был арестован А. И. Куприн. Приводим текст постановления следственной комиссии об его аресте:
Следственная комиссия, рассмотрев фельетон А. И. Куприна, помещенный в № 15 газеты „Молва“ от 22 июня 1918 г., и принимая во внимание:
1) что бывший великий князь Михаил Александрович с самого начала Российской революции выдвигался монархическими партиями, как кандидат на престол взамен свергнутого Николая II и т. д.;
2) что означенный фельетон, являющийся публичным восхвалением личности Михаила Александровича, носит характер явной тенденции и т. д. и подготовляет почву для восстановления в России монархии, в лице бывшего великого князя Михаила Александровича,
3) что при таких обстоятельствах фельетон А. И. Куприна является прямым вызовом революционной демократии и актом контрреволюции. Следственная комиссия постановила привлечь А. И. Куприна к уголовной ответственности за помещение в газете „Молва“ фельетона контрреволюционного направления. Мерой пресечения для него избрать заключение под стражу.
Распоряжение об аресте А. И. Куприна было передано Гатчинскому совдепу. Около 12 часов ночи несколько членов этого Совета явились на дачу А. И. Куприна, произвели здесь тщательный обыск, продолжавшийся свыше 3 часов, и затем арестовали писателя.
По окончании обыска, уже на рассвете, А. И. Куприн был доставлен в Гатчинский совдеп, в помещении которого он провел остаток ночи. Утром к нему пришла жена, которая ему принесла чай и пищу. Затем А. И. Куприна усадили в мотор и увезли в Петроград в помещение революционного трибунала. Здесь арестованный оставался весь день 1 июля. Днем его тут снова посетила жена. Комендант Революционного трибунала передал жене писателя, которой личного свидания с арестованным писателем не разрешили, чтобы она доставила мужу подушку и одеяло. По словам жены А. И. Куприна, во время обыска и затем в Гатчинском совдепе обращение с ее мужем было самое корректное.
Из здания революционного трибунала А. И. Куприн будет переведен в одиночную выборгскую тюрьму „Крест“.»
За этими сухими строками я вижу мою маленькую маму, следующую с тревогой в сердце за отцом по всем этапам и готовую на все. Она стояла в толпе часами, чтобы мельком ободрить отца улыбкой, когда его перевозили.
Революционный трибунал, где находился Александр Иванович, был в бывшем дворце великого князя Николая Николаевича. Комендант, в прошлом матрос, на вид довольно суровый, неожиданно стал преданнейшим поклонником Куприна, радостно угождал ему во всех мелочах, чудесно кормил и поил красным вином. Была разрешена встреча с мамой. Она бросилась к отцу со словами: «Ты жив?» Оказывается, когда она звонила, чтобы узнать о судьбе Куприна, комендант пошутил и ответил своей любимой фразой: «Расстрелян к чертовой матери». Мама накинулась на него с упреками, но он радужно улыбался: «Я трошки пошутил, товарищ Куприна».
