Петру Гроза - Феодосий Константинович Видрашку
— До семи лет, до поступления в школу, — говорил делегат клужских рабочих и крестьян Янош Ференц, — крестьянские и рабочие дети дружат, и никто не задается вопросом, какой национальности и какого вероисповедания его товарищ по игре. Но смятение детских умов начинается с того часа, когда ребята переступают порог школы. Тогда румына оскорбят прозвищем «олах», а венгру скажут «эй ты, топор».
Другой делегат — Янош Якоб — говорил, что независимо от того, на каком языке говоришь, если ты бедный, то все время находишься на передовой черте голода. Неутомимый активист «Фронта земледельцев» Груя Петру Моцу с особой решимостью подчеркивал:
— Права народа завоевываются риском и мученичеством. Мы не должны бояться преследований.
Другой крестьянский активист, из области Банат, с болью рассказывал: в деревнях уже стало правилом, что сборщики налогов сдергивают одеяла со спящих крестьянских детей, что полиция избивает и арестовывает активистов «Фронта земледельцев», с презрением клеймит их словом «больчевик».
— Правящая прослойка, — говорил он, — оторвалась от низов и все с большей ненасытностью заграбастывает капиталы. Будем же бороться за наступление того времени, когда эта прослойка не сможет больше владеть ни капиталом, ни быть во главе народа, который она так подло предала.
Об этой правящей прослойке Петру Гроза беседовал с клужским журналистом В. Мунтяну. Беседу эту опубликовала 25 мая 1935 года издававшаяся в Клуже газета «Адевэрул».
— Думаю, что будет чрезвычайно интересно узнать прежде всего, как видит человек вашего диапазона современный профиль нашей руководящей верхушки.
Гроза посмотрел на журналиста с горечью, нахмурился и ответил:
— На экране нашей общественной жизни не вижу ничего, кроме насквозь фальшивой политической интеллигенции. Она не шагнула дальше постоянных компромиссов, не поднялась до уровня требований исторического момента. На уровне требований истории остались только массы.
Гроза достал блокнот, стал перелистывать страницы.
— Прошу вас, запишите дополнение к ответу. Прочту сделанную мною запись по поводу двадцать восьмого февраля, когда власти, интеллигенция и пресса «праздновали» стопятидесятилетие со дня восстания Хории, Клошки и Кришана: «Эти руководители революции отсюда, из уезда Хунедоара, и мы живем вместе с их наследниками, которые очень напоминают Хорию, Клошку и Кришана. Если бы мы не знали, что со времени той революции прошло уже сто пятьдесят лет, то должны были бы поверить, что те, вчерашние, — это сегодняшние. Для них ничего не изменилось. Почему тогда такой праздник и такое звонкое веселье устраивает румынская интеллигенция, в жизни которой все же кое-что изменилось? Эксплуататоры тех крестьян, мадьярские графы и бароны, низвергнуты. Но на их место воцарились мы, банкиры, адвокаты и политиканы. Смена очень удачна, счастлива, и причина праздника становится понятной. Но когда подумаешь о бесчисленной массе крестьян, преследуемой банками, финансовыми агентами, избиваемой жандармами и разоряемой экономическим кризисом, поймешь, почему же она, эта масса крестьян, полностью отсутствует на этом шумном, праздничном шабаше». — Гроза закрыл блокнот и добавил к прочитанному: — Следовательно, интеллигенция, занятая сегодняшней политикой, довольствуется имеющимся достатком и полностью забывает о том, что за кулисами сцены, на которой опытные артисты играют уверенно и азартно, эксплуатируемые миллионные массы с ненавистью сжимают кулаки. Это кулаки народа, он перестает любоваться головокружительными номерами политических акробатов и переходит к реальным действиям, в чем вы имели случай убедиться.
— Как вы оцениваете ориентацию румынской общественной жизни? — спросил корреспондент.
— Люди ищут новые лозунги, потому что и у политики имеются сезоны. Дух подражания не ограничивается только пиджаками. Некоторые стремятся быть модными, рискуя оказаться смешными или даже пережить трагедию. Поскольку в некоторых странах сейчас в моде фашизм и гитлеризм, нет ничего удивительного в том, если и у нас появятся подражатели. И никто не должен быть захвачен этим врасплох. Нельзя требовать перспективной борьбы и изучения глубинных явлений общественной жизни от оппортунистической интеллигенции. Сегодня ей дают правые — она будет с ними. Завтра перестанут давать — она пойдет с левыми. Жалкие люди. И не посочувствуешь даже…
— Думаете, что фашизм и гитлеризм смогут утвердиться?
— К сожалению, на некоторое время — да. Это печальный факт. Но фашизм и гитлеризм научат кое-чему и нас. Говорят, что у фюрера заболевание горла. Ничего удивительного после четырнадцати лет беспрерывной болтовни. Диспропорция между теориями и речами, с одной стороны, и достижениями — с другой, так велика, что мы смотрим на все это скептически и опасаемся, как бы этот опыт с массами, с тевтонскими в особенности, не привел лишь к одному-единственному исходу — к войне. А может быть, выступая перед чернью, они другого и не добиваются?
— Как вы оцениваете формулу «нумеру с вала-хикус»?[31]
— У меня нет слов для того, чтобы заклеймить позором деятельность господина Вайды, который выносит национальную идею на ярмарки, размахивает ею как векселем. Национальная идея, разрекламированная и разукрашенная в подобных формах и фразах, теряет свой истинный смысл.
В связи с деятельностью валахистов я подчеркну лишь то, что народные массы вычеркнули из своего словаря слово «национальный», потому что благодаря своему происхождению, отношению к жизни и своей роли в государстве они не нуждаются в афишировании национального характера, не извлекают из этой идеи какую-либо выгоду для себя… Два слова — «национальный» и «патриотический» — стали сейчас очень схожими, и уважающий себя человек избегает этой общей банальной терминологии.
Петру Гроза высмеивает национализм. Это дает ему возможность шире смотреть на мир, видеть его завтрашний день, видеть мирную семью свободных народов. И это очень красноречиво проявилось в его рассуждениях на встрече с представителями МАДОСа. Здесь
