Леонид Хинкулов - Франко

Разумеется, это не удается, и вся окружающая обстановка толкает Ромочку на жуткий путь профессионального порока.

А вот черноглазая Целина, героиня «Конторщицы», работающая на почте, стойко противится всем ударам судьбы. Грязные намерения молодого доктора Темницкого встречают отпор. Тогда добродетельный буржуа откровенно излагает свою мерзкую «философию». Ему нравится Целина, но он может взять ее только себе в любовницы: такая жена ему не подходит.

— Не думайте, — заявляет он, — что препятствием является ваша бедность. Самое главное — ваша служба на почте, вот что!

Целя смотрела на «пана доктора» с немым изумлением.

— Да, сударыня, — уже свободнее и даже с каким-то* вызовом говорил доктор. — Ни мой отец, ни я, мы никогда не согласимся, чтобы моя невеста отправилась к венцу прямо из почтовой конторы… Даже в мыслях не могу себе представить ее на этом рынке, где бесстыдство и грубая сила борются за кусок хлеба. Представить себе вас, сударыня, в этой толпе, — для меня невыносимо унизительно!

Да, в буржуазном мире труд считается унизительным, а буржуазные господа полагают, что все и вся оценивается на деньги, покупается и продается.

Франко показывает, как буржуазная интеллигенция, оторвавшаяся от трудового народа, идущая в услужение к правящим классам, теряет свое достоинство, погрязает в мелочном стремлении к мещанскому благополучию, — личной карьере отдают свои помыслы, свою энергию и братья Калиновичи из романа «Близнецы».

«Нас убивает узость мировоззрения, неизбежно порожденная теснотой наших земель и ограниченностью внешних связей… Мало у нас интеллигенции, но и та разбита на атомы, враждует между собой из-за буквы, правописания, языка, фантастических грез о будущем, а в то же время не обращает внимания на окружающее, не делает того, что под руками. Невежественная и отсталая, не то что научно, но даже и социально, она не знает, чего держаться, куда и за кем идти…» — так писал Иван Франко польской писательнице Элизе Ожешко весной 1886 года.

Обращаясь к не столь уж далекому прошлому, Франко вспоминал, как он и его единомышленники впервые выдвинули требования «практической защиты интересов народа на экономическом и социальном поприще, служения интеллигенции интересам рабочего люда».

И что же? «Нас было мало, преследования властей охлаждали пыл, а у некоторых и совсем сломили волю. Теперь мы… не имеем сил даже на то, чтобы основать свой хоть небольшой журналец, который по каждому вопросу подавал бы голос в нашем духе».

В самом деле, после того как Франко вынужден был уйти из «Зари» и лишился таким образом украинской литературной трибуны, вопрос о печатном органе встал перед ним особенно остро.

Он издает «Литературно-научную библиотеку», затем участвует в организации нового украинского журнала демократического направления, названного «Товарищ».

Впоследствии Франко говорил об этом предприятии:

«В качестве опыта периодического издания, занимающего радикальные позиции, вышел в июле 1888 года журнал «Товарищ». Я был фактически его редактором, хотя он считался органом кружка университетской молодежи радикального направления».

«Товарищ» по выходе в свет сразу же был задержан полицией. Только через два месяца первый номер «Товарища» поступил в продажу и к подписчикам. Журнал привлек всеобщее внимание и быстро разошелся.

Еще 9 сентября 1888 года Франко писал Драгоманову: «Посылаю Вам первый номер нашего нового ежемесячного журнала «Товарищ». Он вышел еще в июле, но до сих пор вынужден был томиться в полиции…» Тут же писатель заказывал Драгоманову материалы для второго номера.

А уже 6 ноября он сообщал: «Товарища» взяли молодые люди, студенты, на себя, ссылаясь на то, что возник он по их инициативе, хотя я уплатил больше половины стоимости издания. Им хочется иметь свой орган, в котором они могли бы себя по-казать. Нам нельзя было с ними спорить, особенно тогда, когда они повели дело не на принципиальной, а на личной почве».

Так «Товарищ» прекратился на первом же номере.

В конце восьмидесятых годов Франко организовал и редактировал еще несколько непериодических сборников: «Костер», «Радуга», «Семена».

А сколько любви вложил он в подготовку литературного сборника, появившегося в свет под заглавием: «Первый венок. Женский альманах».

На страницах этого необычного альманаха выступили — из старшего поколения — Ганна Барвинок, Олена Пчилка; из молодых — Леся Украинка, Ульяна Кравченко, Климентина Попович, Наталия Кобринская. Здесь же напечатали свои произведения Ольга Франко, Анна Павлик, Днепрова Чайка.

«Содержание альманаха было оригинальным и свежим», — смог с полным удовлетворением сказать Франко.

Но, конечно, все эти альманахи не стали тем органом, который «по каждому вопросу подавал бы свой голос в нашем духе».

Потому-то многие произведения Франко так и не были в то время напечатаны.

По инициативе писателя в 1888 году образовался студенческий «Кружок славяноведения». На одном из его заседаний Франко в присутствии довольно большой аудитории прочитал доклад «Русская литература XIX века».

«Много о Пушкине» — записал в своих беглых дневниковых заметках молодой писатель-демократ Осип Маковей.

Сохранился авторский конспект этого доклада. Франко подчеркивал, что русская литература «породила ряд крупных и блестящих талантов, проложила себе дорогу к большой оригинальности и поднялась ныне до такого состояния, что ее смело можно поставить в ряд великих литератур цивилизованного мира, так что литературы таких народов, как французы, немцы и англичане, охотно заимствуют достижения русских писателей и находят у них содержание, литературные средства и идеи, новые для себя и способные дать новый толчок их собственному литературному творчеству».

Это замечательное выступление Франко осталось неопубликованным, и полный текст его до нас, к сожалению, не дошел.

Не была опубликована в этот период и другая его работа, сохранившаяся в архиве под заглавием «Формальный и реальный национализм». А в ней писатель развивал и углублял тему, поднятую в докладе.

Статья была им написана в 1889 году в ответ на буржуазно-националистические выступления в новом львовском журнале «Правда» — Конисского, Антоновича, Зиньковского.

«Деятели» этого лагеря пытались дискредитировать русскую литературу, вновь и вновь стремились они внушить молодежи, будто бы только «своя земля» должна их интересовать и волновать, будто бы украинской культуре враждебно не только правительство царской России, а и русская интеллигенция, весь русский народ.