Артур Вейгалл - Клеопатра. Последняя царица Египта

В последние месяцы своей жизни, а именно начиная с его возвращения в Рим в начале лета 45 г. до н. э., после Испанской кампании, и до его убийства в марте следующего года, Цезарь энергично продвигал свои планы в отношении монархии. Сначала казалось, что он намеревается завершить свои восточные завоевания перед тем, как совершить попытку получить трон. Но теперь долгая задержка в подготовке к войне с Парфией заставила его почувствовать нетерпение, которое больше нельзя было сдерживать. К тому же его внимание привлекло старое пророчество, в котором говорилось, что парфяне не подчинятся, пока на них не пойдет войной римский царь. И Цезарь был достаточно суеверен (как и все римляне и остальные люди того времени), чтобы такое заявление оказало на него заметное влияние. Мало-помалу он присваивал царские привилегии, ежедневно добавляя царственности в свой облик и забирая себе все больше самодержавной монархической власти.

В скором времени он получил титул императора, передаваемый по наследству. Слово «император» означало в то время «главнокомандующий» и не имело «царского» подтекста, хотя тот факт, что этот титул стал наследуемым, придал ему новое значение. Следует заметить, что люди, которые составляли этот указ, вероятно, понимали, что сыном, к которому перейдет этот титул, вероятно, будет младенец Цезарь, властвующий в настоящее время в детских комнатах виллы на берегу Тибра. Ведь не было почти никаких сомнений в том, что сторонники Цезаря с уверенностью ожидают законного брака Цезаря с Клеопатрой при первой же удобной возможности. Таким образом, перед нами предстает оригинальная картина: восторженный римский государственный деятель предлагает передаваемую по наследству должность императора будущему царю Египта. Безусловно, не может быть более ясного указания на то, что народ Рима не возражал против чужеземного происхождения Клеопатры и не считал ее восточной женщиной ни в каком отношении. Я должен повторить, что в реальности римляне считали Клеопатру гречанкой царской крови, а столицу ее государства Александрию – соперницей Вечного города по богатству, великолепию и культуре. В то время стали ходить слухи, что должен появиться закон, предложенный одним из народных трибунов, который даст право Цезарю при необходимости иметь двух жен, Кальпурнию и Клеопатру, и что новая жена не обязательно должна быть римлянкой. Люди не могли опасаться того, что сын Клеопатры является наследником Цезаря, потому что они уже прекрасно знали, что Цезарь станет царем Рима, и понимали, что благодаря своему браку с Клеопатрой он, не применяя силу оружия, добавит к римским владениям одно сильное, до сих пор независимое (формально – уже давно [с II в. до н. э.] клиент Рима. – Ред.) царство цивилизованного мира и обеспечит своим наследникам на римском троне почетный довесок в виде старейшей царской короны из существующих в мире и огромное богатство, прилагающееся к ней. В последующие годы, когда Клеопатра в качестве супруги Антония стала врагом римского народа, стали много говорить об угрозе с Восточного Средиземноморья, а царица стала олицетворением восточной роскоши в противовес западной простоте. Но в тот период, который мы сейчас рассматриваем, такое отношение к египетской царице еще не развилось и Клеопатру считали самой подходящей матерью для сына Цезаря, который однажды унаследует его почести и титулы.

Приблизительно в это время младенец на самом деле стал некоронованным царем Египта, так как младший брат Клеопатры Птолемей XIV таинственно исчез из анналов истории и о нем больше никто ничего не слышал. Теперь мы уже никогда не узнаем, причастны ли Клеопатра и Цезарь к его убийству, так как он стоял на пути их честолюбивых замыслов, или он умер естественной смертью. Он входит в историю в эти полные событий времена как тень и как тень исчезает. Все, что нам известно о его кончине, почерпнуто у Иосифа Флавия (еврейский историк, 37 – после 100 н. э.; бывший военачальник восставших иудеев в Галилее в ходе Иудейской войны [66–73]. Был взят в плен в 68 г., перешел на сторону римлян. Отпущенный на свободу императором Веспасианом, принял его родовое имя, Флавий, и занялся литературной деятельностью с проримских позиций. – Ред.), который утверждает, что тот был отравлен своей сестрой. Но такое обвинение вполне ожидаемо и, безусловно, было бы выдвинуто, если бы мальчик умер от внезапной болезни, и поэтому не следует пятнать память о Клеопатре этим преступлением. Сейчас можно только сказать, что если нельзя отнести смерть несчастного юного царя на счет Клеопатры с высокой долей вероятности, то нет причин предполагать, что она имела к ней какое-то отношение.

А Цезарь теперь приказал поставить на Капитолийском холме свою статую как изображение восьмого царя, стоящее там; предыдущие семь статуй были скульптурными изображениями древних царей Рима. Вскоре он начал появляться на публике, одетый в вышитые одежды древних монархов, и приказал, чтобы изображение его головы чеканили на римских монетах, согласно настоящим монархическим традициям. Для него был изготовлен золотой трон, на котором он сидел в сенате и вершил суд; и теперь он держал в руке скипетр из слоновой кости, а на голове носил золотой венок из лавровых листьев. Для удобства его появления на публичных церемониях Цезарю была предоставлена священная колесница, подобная священной колеснице царей Египта; и у него появилась своего рода гвардия телохранителей, состоявшая из сенаторов и аристократов. Более того, ему было дано право быть похороненным внутри городских стен подобно тому, как Александр Великий остался покоиться в Царском квартале в Александрии. Эти признаки царской власти, если их рассматривать вместе с пожалованным ему титулом императора, передаваемым по наследству, и пожизненным статусом диктатора, который ему вот-вот должны были предложить, указывают на то, что его цель была уже совсем близка. И Цезарь, и Клеопатра, вероятно, жили в то время в состоянии непреходящего возбуждения и ожидания. Все знали, что это носится в воздухе, а Цицерон дошел до того, что написал Цезарю длинное письмо, убеждая его не становиться царем; но Цицерону посоветовали не отсылать это письмо. Бывший консул Луций Аврелий Котта предпринял попытку вставить тонкий клин в эту ситуацию, предложив, чтобы Цезарь стал царем римских владений за пределами Италии, но это предложение не было воспринято с энтузиазмом. Сам Цезарь, по-видимому, был в нерешительности: то ли ему следовало отложить это великое событие до окончания войны с парфянами, то ли нет; и решение этого вопроса, вероятно, вызвало самые горячие споры.