Наталья Бондарчук - Единственные дни

После спектакля Наталья Юрьевна рассказывала, что три дня назад, когда они выступали, под ними провалилась сцена, не выдержав тяжести слонихи. Мы побывали за кулисами, погладили доброго поющего волка, увидели множество зверей-артистов знаменитого театра и познакомились с новоприбывшим актером. В высокой клетке стоял небольшой белый жираф со светло-коричневыми пятнами и огромными карими глазами, оттененными длинными белыми ресницами. «Это карликовый белый жираф. Он есть только у нас, в нашем театре», – с гордостью сказала Дурова. Договорившись с Натальей Юрьевной об их участии в фильме, мы попрощались с живой легендой театра зверей.

В субботу, 31 марта, собрались все вместе у нас дома: Филатовы, Андрей Дразнин, постановщик пластических сцен, Борис Петров, композитор картины, и я. Все чувствовали себя отлично, находясь в творческом азарте. Только Боря Петров сидел красный, опухший, воспаленный от недосыпа. Вчера положили его жену Ирину в роддом. При нас звонил, тревожился, и вот наконец известие: Ирина родила в 12 часов 1 апреля, в момент перевода времени, в воскресенье, двух богатырей – 3.400 и 2.600 граммов. У Бори два сына! Прекрасная примета для начала нашей работы!

3 апреля были во ВГИКе на четвертом этаже у художников. В комнату вошел Иванов-Вано, 86-летний старец с живыми умными глазами. Мы рады были знакомству с удивительным человеком, снявшим «Времена года», «Конек-горбунок», «Левшу» и многие другие известные во всем мире мультфильмы. Наша киногруппа, как видно, ему понравилась, а мы его просто полюбили. «Погодите, – хитро посмотрев на нас, сказал Иванов-Вано, – я сейчас пойду к моим ребятам-студентам и распущу их. Они совсем не работают, ленятся, вот я и накажу их, а то, извините за выражение, ни хрена не делают». Он сказал это так, что сразу было видно: он не умеет ругаться, настоящий, классический интеллигент. Когда же он вновь появился через десять минут, то успел шепнуть женщинам: «Они хорошие», – и попросил напоить нас чаем. Я прочитала ему отрывок из сценария – разговор двух листьев.

«Как все изменилось», – сказал один лист другому. «Да, – подтвердил другой, – многие ушли сегодня ночью, кажется, мы последние остались на нашей ветке». «А что будет, когда мы опадем?» – «Мы окажемся внизу». – «А что там, внизу?» – «Не знаю, одни говорят одно, другие другое. Разве узнаешь, где правда?» – «Правда, я очень изменился?» – жалобно спросил другой лист. «Нисколько! – убежденно сказал первый. – Это я пожелтел и сморщился, а ты – все такой же, ты красив, как в первый день. А маленькие прожилочки, еле-еле приметные, тебе очень идут». – «Спасибо тебе за твою доброту. Я только сейчас понял, какой ты добрый». – «Замолчи!» – сказал первый и замолчал сам. Потому что боль его была слишком сильна. Порыв мокрого ветра просквозил лес. «Ах, вот оно! – проговорил второй, – я…».

Глаза Иванова-Вано наполнились слезами. И я перестала читать.

– Удивительно, я тоже сейчас об этом думаю. Так похоже… Может быть, я найду время и сделаю эту сцену сам.

Мы и не надеялись на то, чтобы наша задумка – небольшой отрывок мультипликации в игровом кино – будет сделан таким мастером. Иванов-Вано в восемьдесят шесть лет ведет курс молодых мультипликаторов во ВГИКе, снимает полнометражный фильм «Сказка о царе Салтане» и еще предлагает нам свою помощь. Когда стали прощаться, стоя у двери, он признался нам:

– Я потерял на восемьдесят втором году свою жену. Прожили мы вместе пятьдесят шесть лет. Отпраздновали «золотую» свадьбу. – Глаза его заблестели. – Понимаете, вся жизнь… Вначале я никак не мог привыкнуть к потере. Но потом – работа, студенты… Вот и вы для меня – тоже важны. Все это держит меня на земле.

Стоя на лестнице втроем – я, Таня и Саша Филатовы, – радовались, что у нас необыкновенные профессии, позволяющие знакомиться с удивительными людьми, а то как бы мы нашли друг друга в этом мире?

Вечером я позвонила Николаю Николаевичу Дроздову, у которого, по слухам, в доме живут ядовитые змеи и даже крокодилиха в ванной. Но об этом я спрашивать его как-то постеснялась. Оказалось, что у нас одни истоки. Я с семи лет воспитывалась в поселке Ново-Дарьино, и он с четырех лет жил на Николиной горе, рядом с нами, там он учился и вел свои первые дневники наблюдений за природой. Еще в Крыму, когда я была в гостях в Артеке, увидела его на телеэкране. Дроздов общался с оленями из латвийского национального парка «Гауя». Николай Николаевич посоветовал мне туда поехать, снабдил телефонами и рекомендацией.

Итак, путь наш лежал через Ригу в Сигулду.

Мы слышали много добрых слов о национальном парке, но увидеть его собственными глазами – совсем иное дело.

Янис, главный охотовед, вручил нам карточки-открытки для гостей парка. Там написано: «Вы находитесь в национальном парке “Гауя”. Свое превосходство над природой вы можете доказать уважением и бережным отношением к ней».

В первом вольере находилась ручная самочка, олениха Ница. С нее и начался десять лет назад национальный парк. Кроме Ницы, в вольере два ее взрослых ребенка – диких оленя.

Здесь, в заповеднике, я поняла, что рассчитывать при съемках можно только на ручных животных, отобранных у матери и вскормленных самим человеком в первые дни жизни, когда «инпринтинг» (от английского слова «впечатывание») падает на людей. Человека они считают своей мамой. А может быть, они считают себя людьми?

Когда мы вошли в вольер, Ница сразу же подбежала к нам, стала ластиться, с удовольствием брала хлеб из рук.

– «Корова» – она хитрая, – сказал Янис. – Если ее детям что-нибудь не понравится, она уведет их.

Вскоре мы увидели, как олени – дети Ницы – грациозно выскочили в центр поляны. Не спеша, к ним вышла мать. Она нежно дотронулась до носика младшего олененка, поцеловала его и как бы что-то сказала. И все олени тут же успокоились. Унялась дрожь, опустились уши, наступил покой. Когда мы вновь пришли на поляну, нагруженные киноаппаратурой, олени бесследно исчезли. Мы увидели отогнутый край металлической сетки, через которую хитрая олениха увела всех своих детей.

Орнитолог Юрис громким бодрым голосом посвящал нас в тайну лебяжьей жизни.

– Дикий лебедь… Он сразу учует чужаков. Сейчас брачные игры кончаются, они строят гнезда, это очень интересно, – лицо Юриса засветилось, щеки покрылись алым румянцем. – Представьте: самец достает стройматериалы, а самка тщательно вытаптывает место для гнезда и берет у супруга камыш. Строит она гнездо старательно, с мастерством. А бывает, – с восторгом продолжал Юрис, – лебедиха уже высиживает, а лебедь продолжает достраивать гнездо.