Макс Ронге - Разведка и контрразведка

По мере того как развертывались военныё операции, увеличивалось и количество получавшихся нами разведывательных данных. Агенты получили большую свободу действий. Нередко затруднения встречались со стороны нашего собственного сторожевого охранения, которое не соглашалось пропускать наших агентов обратно. Это вызывалось предательством со стороны многих русофилов, что заставляло относиться к ним осторожно, но в этом отношении было много преувеличений; можно определенно сказать, что население было охвачено психозом шпионажа и видело во всем предательство. Достаточно привести один случай, имевший место в Перемышле, чтобы иметь об этом представление. В главную квартиру в Перемышле пришло известие о том, что по ночам с пожарной каланчи врагу посылаются неизвестными лицами световые сигналы. Немедленно были арестованы 2 пожарных сторожа, и ротмистр фон Вальцен попытался расследовать это дело, но чуть не поплатился жизнью за эту попытку, так как [82] слишком преданные ландштурмисты, видя в нет шпиона, открыли по тему огонь. Я лично занялся расследованием этого дела и вскоре убедился, что это сведение было ни на чем не основано. Но, конечно, не всегда такого рода извещения были выдумками: в 1914 г. были пойманы на месте преступления два серба, передававшие световые сигналы. Они были казнены. В 1917 г. к нам в руки попал документ, содержавший инструкцию командования 1-й итальянской армии, полученную жителем Сан Себастиано (местности, расположенной в тылу нашего фронта). Эта инструкция указывала особый способ сигнализации, используя такую невинную вещь, как ставни, причем каждые три окна обозначали участок фронта. Такие примеры были нередки, и это давало волю воображению. Поэтому понятно, что когда наши агенты, возвращаясь подчас со своей трудной работы в истерзанном виде, предъявляли охранению свои удостоверения, они встречали недоверие и должны были иногда так долго доказывать свою принадлежность к нашей службе, что нередко донесения, которые они с собой приносили, полностью теряли свое значение. Много времени потребовалось для того, чтобы изменить эту постановку дела и добиться более быстрого оповещения высшей инстанции о прибытии агента и установления его личности.

Важным источником для оценки положения на фронте служили военнопленные. И в этом деле надо было сперва накопить опыт для того, чтобы путем систематического опроса пленных иметь возможность составить картину действительного положения. До конца сентября в этой области делались только первые шаги. В этом отношении русские имели большие успехи, и им удавалось выудить от наших военнопленных довольно ценный материал. Кое-что ценное удалось нам получить при обыске убитых и раненых. Так, из бумаг, найденных на убитом полк. Витковском, нам удалось узнать, что между Вислой и Бугом находятся 4-я и 5-я русские армии. Взятые немцами у убитого русского генерала документы о перевозках подтвердили известный уже нам факт стягивания трех сибирских корпусов к европейскому театру военных действий, по направлению к Варшаве.

Исключительно ценным, непревзойденным источником информации оказалась русская радиотелеграфная служба; русские так же неосторожно ею пользовались, как и немцы в первое время войны. Русские пользовались своими аппаратами так легкомысленно, как если бы они не предполагали, что в нашем распоряжении имеются такие же приемники, которые мы могли настроить на соответствующую волну. Мы [83] пользовались своими радиостанциями для передачи приказов значительно экономнее и осторожнее и, главным образом, для подслушивания, что нам с успехом удавалось.

Какая бывала у нас радость, когда мы перехватывали один за другим незашифрованные приказы! Еще большая радость была у нас, когда шифр прерывался отдельными незашифрованными словами. Мои специализированные дешифровщики с энтузиазмом бросались разгадывать эти загадки. Иногда расшифровка удавалась путем догадок, а иногда при помощи прямых запросов по радио, во время радиопередачи. Все это требовало, понятно, громадных усилий.

Надо было одновременно знать подразделения армии противника и имена высших командиров, чтобы таким образом с пользой выяснить, от кого идет та или иная радиотелеграмма и кому она направлена. Таким, образом, события развивались, а наша разведка находилась еще в периоде созревания; 3-я армия была отброшена при Злочове, вторично она потерпела неудачу, несмотря на помощь 2-й армии, стянутой с балканского фронта; 4-я армия после победы при Комарове вернулась по направлению к Львову, чтобы помочь двум другим армиям в борьбе с надвигающейся с востока русской лавиной.

В это время результаты нашего радиоподслушивания были взяты под сомнение: были выдвинуты опасения, что русские посылают по радио заведомо ложные приказы, чтобы ввести нас в заблуждение. Только с большим трудом удалось восстановить доверие к правильности нашей работы в области радиоподслушивания.

10 сентября во время сражения под Львовом создалось критическое положение. Русским не удалось разбить наше северное крыло; южное же крыло, во главе с начальником генштаба фон Конрадом, двигалось к Львову. В это время мы получили секретные сведения о том, что русские войска двигаются по направлению к пустому пространству, образовавшемуся возле 1-й армии. Мы сначала этим слухам не верили, но никогда не обманывавшее радиоподслушивание подтвердило это сведение, и нам удалось выяснить, что 5-й и 17-й корпуса разбитой при Комарове 5-й армии вернулись обратно и вторглись во фланг 1-й армии. Так как резервов для обеспечения тыла нашего фронта у нас не было, то пришлось принять решение об отступлении.

К этому времени осведомительному отделу удалось узнать состав 12 корпусов четырех армий противника, находившихся перед нашим фронтом, а также девяти резервных дивизий. [84]

Расположение сил во вражеском лагере нам удалось узнать, преодолев большие трудности, но, и получив нужные сведения, у нас никогда не было уверенности в точности полученных данных. В данном случае нас смущал тот факт, что ген. Эверт, получивший 26 августа командование 4-й армией вместо барона Зальца, потерпевшего поражение при Краснике, стал подписывать телеграммы как командующий в Краснике лишь в конце сентября. Нам осталось неизвестным, что уже в начале сентября 4-я армия, получив подкрепление, была разделена, и ее западное крыло образовало 1-ю армию, которая по первоначальному плану должна, была совместно с новой 10-й варшавской армией ударить против Германии. Мы полагали, что между Днестром и Бугом расположена 7-я армия под начальством Никитина, тогда как там сосредоточились пехотная бригада, казачья дивизия и запасная дивизия, создавшие так называемый «Днестровский отряд». Только позднее нам удалось это выяснить благодаря радиоподслушиванию.