Особенности советской власти - Сергей Юрьевич Катканов
Почему мы так любим доказывать себе, что у нас всё плохо? Почему бы не сделать наоборот? Много раз слышал: «Толку-то, что в магазинах всё есть, если денег ни на что нет?» Но если мы пересчитаем свои зарплаты на стоимость основных продуктов питания, то вдруг окажется, что у нас и зарплаты теперь в среднем больше, чем при Брежневе. Просто тогда можно было купить в магазине всё, что видишь, потому что товаров было очень мало, а сейчас товаров так много, что на всё, конечно, ни каких денег не хватит. Людям хочется хватать всё, что они видят в магазине, не глядя на ценники, но вряд ли это разумное желание. Надо просто навести порядок у себя в голове, тогда вдруг окажется, что денег на всё хватает.
Ещё одна из характеристик общественной психологии брежневской поры – чувство стабильности. Конечно, это приятное чувство. Система тогда казалась сверхустойчивой, непоколебимой. Советские люди действительно «с уверенностью смотрели в завтрашний день». Тогда спокойно планировали свою жизнь на 20 лет вперед. Сейчас и на год-то не знаешь, как планировать. Но если бы мы тогда знали, на каком тоненьком волоске подвешена наша «стабильность». Это чем-то напоминало «Титаник», пассажиры которого думали, что плывут на самом надежном и безопасном в мире корабле. Судно уже получило пробоину, а пассажиры всё ещё веселились, думая, что им ни что не угрожает. Так же и мы при Брежневе имели лишь иллюзию стабильности, и хотя стабильности на самом деле не было, кто-то теперь с ностальгией вспоминает эту иллюзию.
Брежневская экономическая система была предельно неустойчива, она была обречена на крах. Экономика не может нормально работать без личной заинтересованности действующих субъектов. Когда всем плевать на результаты труда, ждите, что вскоре всё рухнет. При Сталине личный интерес заменили тотальным страхом, так что экономику удалось укрепить. Но на чистом страхе система долго не может держаться, наступает такая психологическая усталость, которую ни верхи, ни низы уже не в состоянии выносить. И вот при Брежневе страх убрали, экономике стало уже вообще не на чем держаться, она работала по инерции, а это долго продолжаться не могло. Не было больше ни страха, ни личного интереса, полностью исчезли мотивации к эффективному труду. Но страх так укрепил систему, что сразу она, конечно, не рухнула, колесики продолжали крутиться, но всё катилось по наклонной, и полная остановка системы была неизбежна.
Вот в чем был главный кайф брежневской эпохи. Страха уже нет, но при этом ни кто не голодает. За несколько колосков, подобранных на колхозном поле, уже не дают 5 лет лагерей, с предприятий прут всё, что не приколочено, но нет риска потерять работу и остаться без денег. Угрозы оказаться в лагере за 2 минуты опоздания на работу уже нет, а безработицы ещё нет. Звериного оскала НКВД уже нет, а звериного оскала капитализма ещё нет. Правда, всё больше и больше товаров попадает в разряд дефицита, но вобщем-целом жить можно. И не напрягаемся, и не голодаем.
Не трудно догадаться, что такая халява не может длиться вечно, что это вообще не способ жизни, не система, а «только миг между прошлым и будущим». Так самолёт, в баках которого закончилось горючее, дает некоторое время наслаждаться полетом, и вроде бы стало даже лучше – двигатели не шумят. Главное только закрыть иллюминаторы, чтобы не видеть, с какой неотвратимостью приближается катастрофа.
Брежневский СССР чем-то напоминал убийцу на пенсии. Это добродушный такой дедушка, он уже ни кого не убивает, всем улыбается, с детьми любит поиграть. Лишь изредка на его лице появляется звериный оскал, но тогда-то и становится заметно, что зубов у него уже нет, так что ни кому не страшно.
При Брежневе мы не сомневались, что социализм лучше капитализма, при Горбачеве уже начали сомневаться и спорили об этом. Пришли к выводу, что социализм – добрее. Тогда мы ещё не знали, что через несколько лет социализм рухнет, причём именно из-за этой «доброты».
Брежневский социализм был очень добр к бездельникам, пьяницам, непрофессионалам. Он всех кормил досыта. Именно эта братия больше всех потеряла на крушении советской власти. При Брежневе они могли работать спустя рукава и ни когда не боялись за завтрашний день, ни когда не имели необходимости доказывать свою полезность и нужность. Присмотритесь получше к тем, кто сегодня наиболее активно ностальгирует по СССР. Много трудоголиков и профессионалов вы среди них найдете? Эти и при новой власти очень неплохо устроились.
Конечно, по СССР ностальгируют не только пьяницы и прогульщики. Какие-нибудь кумушки сидели в каком-нибудь КБ, чаи гоняли и в ус не дули. А потом пришёл хозяин и разогнал их КБ, потому что на хрен ни кому было не нужно то, что они там чертили. А они считают, что с ними обошлись жестоко. Ну да. А раньше ведь они не переживали, что делают бессмысленную работу.
Ещё очень много потеряли на падении советской власти торгаши. Раньше какая-нибудь продавщица продмага была большим человеком, можно сказать, блатмейстером. Сейчас продавщица стала заурядной прислугой. Впрочем, иные продавщицы стали хозяйками магазинов. Эти вряд ли жалуются.
Что же всё-таки было тогда хорошего, о чем можно пожалеть сейчас? Общественная атмосфера была мягче, вроде бы даже человечнее. Люди относились друг к другу доброжелательнее, жили дружнее. Многие сейчас жалеют именно об этом, потому что сейчас «человек человеку волк». Это сожаление понять можно. Но ведь надо же понимать, что эта мягкая общественная атмосфера была вызвана именно тем, что людям не приходилось биться за место под солнцем, а как раз по этой причине всё и рухнуло. Если людей кормить до сыта и при этом не напрягать их работой, так они и будут доброжелательны, но поскольку на работе ни кто не напрягается, то кормить людей постепенно становится нечем, и тогда поневоле приходится сказать, что прокормить себя – личная забота каждого, и тогда в жизни начинают торжествовать волчьи законы,
